Снимки

Наши с вами лица времена сотрут в пыль. Пыль из руки Господней данная самой падшей грешнице явилась бесценным сокровищем для её души вернувшей ей путь.
Сам Лик Господень Он и есть олицетворение предвечного живоносного Света в прошлых…настоящих и будущих мирах.
Небесная Церковь…! От век неземная
Ты здесь , ТЫ со мной, что мне быть на земле
Пусты Твои стены на Небе(я знаю)
….скажу, что запомнил уснув не во сне
Огромным простором взметнувшийся купол
нет выше по равенству Храмов...

В лёгкой солнечной дымке
Тает берег пруда.
Как на матовом снимке,
Неподвижна вода.

В роще возле залива
Не шумят воробьи.
Даже мысли лениво
Угасают мои.

И над замершим краем,
Над безмолвием вод
Только хмарь золотая,
Только солнце печёт

У Евтушенко Нобелевки нет…
Но это мало мэтра напрягает -
поставил на себе эксперимент:
кто больше чем поэт? (Он точно знает!)

Да, танки не умел остановить,
но заставлял задуматься над многим…
Над Бабьим яром (есть кого винить!)
поставили мемориал! (Убогий…)

Начало жизни пало на войну -
тяжёлый хлеб и… первые успехи.
Своей отчизны правду и вину
взвалил, ещё на юношские, плечи.

Евгений Гангнус… есть в крови раздрай -
немецкой, украинской, чуть татарской…
Но русский хлеб...

время - память
на снимке, второй ряд - справа
первая любовь

На снимке - чёрные очки, парик,
мне кажется, что ты уже старик.
Состарился ты не по годам,
по внутреннему состоянию сдал.
Усталый взгляд, осунулось лицо,
мне хочется обнять тебя всего!
Взять за руку, прижать к себе и подбодрить, но...
к сожалению, мне это не осуществить.

я работаю кровью
в тощем, тщедушном теле
к сердцу несу в пакете
живительный кислород

сердце меня толкает
слабо так, еле-еле
шепчет почти беззвучно
что без меня умрет

я работаю кровью
здесь меня ненавидят
мутят и травят ядом
раз по пятнадцать в день

я задыхаюсь. впрочем,
я на них не в обиде
просто меня не видят
в синих сплетеньях вен

я работаю кровью
я вижу небо на снимках
когда прихожу с посылкой
к мутной сетчатке глаз

и мне бы хотелось наружу
выкатиться слезинкой...

- Ох, доктор, подскажите, что со мною?
Я хвор тоской, как это победить?
Ведь мне теперь невыносимо жить
С такой тяжёлой удивлённой головою!

У нас природа с запахом пластмассы,
Компьютерными пикселями свет.
Ах, доктор-доктор, верно, это бред!
А нас, представьте, называют - "массы"!

Я продолжаю верить - мир прекрасен!
Но как безлики и жестоки его люди!
Скажите, доктор, что со мною будет?
Над этой болью я уже не властен!

То ли проклятье это, то ли сглаз!
Мой вирус, думаете...

Один лишь житель коренной…
Не бросил хутор свой родной!
Когда вот здесь он распадался…
Житель на чужбину из него подался.
Лишь дядя Ваня в нём остался…
Возрождения хутора дождался!
Сорок лет с супругой проживал…
Уклад казачий предков продолжал.
Когда дядя Ваня в годах уж стал…
О возрождении думать перестал!
Краснояровский возрождаться стал…
Дядя Ваня такого и не ожидал,
Что хутор вновь здесь возродится…
Добротным жильём здесь укрепится.
Окрепнет… как в старину, заживёт!
Придонский...

Не знаю, был ли он храбрей
Других. Не спросишь у воронки.
В июне – свадьба. В сентябре
Вдова слегла от похоронки,

Но доносила; и мальца
Увидели глаза со снимка.
В них свет с тех пор всегда мерцал
Сквозь времени седую дымку.

Он не успел повоевать,
И форма мешковата слишком.
Как странно дедом называть
Его – совсем еще мальчишку.

Войны недобро колдовство,
Не всем героями казаться.
Я старше деда своего,
А мне всего лишь девятнадцать.

Жаль память времени не пара -
Осталась где-то там, скорбя,
Присевшей путницей усталой
Далекой юности раба.

Там знаний сложены страницы,
И монументы темных дней
Вернувшиеся счастья птицы
В альбомы снимками семей.

Теряем время струйкой тонкой
Песчинкой, насыпая дни.
И свечи догорели с торта,
Остались памятью они.

Знать память след, а время путник,
Как хочется идти, идти…
Дорога, тропка, вьется прутик,
А дальше не видать ни зги.