Снежное

Шаг, вдох летнего льда,
Шаг, стеклянная прорезь глаз.
Рассветная сталь срезала остатки ночи,
Вскрывая лишайник
Ожившего города.
Снежный ангорский кот, как всегда,
Задумчиво вглядывался
В ухмылку мертвой луны,
Неподалеку от, въевшейся в ткань
Повседневности, остановки.
Роза пыльного облака от ноздрей,
Лежащего на остановке
Прекрасного черного пса,
Мощный вздох сожаления и тяжесть смирения
Бродячей души пепельных перекрестков.
Будто след от ошейника
Тропки ран на персидской...

«Останови, прохожий,
Свой на мгновенье взгляд
На чуде (видит-Боже),
Что сотворил закат;

Разбросаны по небу
Все радуги цвета!
Так сладостную негу
Дарует Красота…»

Ответил так прохожий:
«Не болен ли ты, брат?
Вчера точь-в-точь такой же
Был солнечный закат!

Чему ты удивился,
Имея опыт лет?!
Ты не вчера родился —
Чудес на свете нет!»

Не огорчил уж больно
Смысл речи той простой,
Счастливый и довольный
Блаженный шёл домой…


В пургу узришь вдруг...

Здесь голоса кукушки не слыхать,
Деревьям снежной шали не набросить,
Но здесь под сенью вековечных сосен
В дни детства моего вернусь опять:
Там перезвон хвоинок не унять,
Там на снегу увижу след полозьев,
Средь изумруда льда речушки просинь
И песням той земли смогу внимать.
Быть может, журавли приобщены
При перелете долгом к той печали -
Любить два отчих дома, две страны.
Под вами, сосны, жизнь моя промчалась:
Два очага, две боли, две семьи;
Мои в двух странах корни проросли.

Бабочка взгляда в разводах лунной мишени.
Благословение тихого края серебряных струн.
Звезды искрятся шампанским. Черная влага воздушного плена.
Хочешь, мы будем купаться в ключах прохладного ветра,
пустившего семя в стружке звенящей листвы летних пожаров.
Хочешь, мы будем гоняться за тенью Эдема до раны рассвета,
вскрывающей стыд. Бабочка взгляда сверкнула кинжалом,
выуженном из пламенной розы сердца, из кристалла кричащих
губ полнолуния. Снежная пыль осела в ладони неба.
Нас уже ждут...

Как облака, плывёт туман
Кругом в моём пейзаже,
Волшебно-сказочный дурман
В дымящем камуфляже!

Идёт распахнутой душа,
Куда идёт - не знает!..
А Неизвестности, дрожа,
Всё липнут снежной стаей!

Интуитивно странен путь,
Ум бедный сбился с толку,
Щекочет нервы память-жуть,
Генетики "наколка"!

Сырой фатой обнял Изъян,
Облапал, Эфемерный!
Я Тайной сделалась сама,
Предельно-многомерной!

Вливаюсь в собственный туман,
В фантомные секреты,
Без напряжения ума, -
Вся растворяясь в...

В мире,
чёрном,
как Квадрат Малевича,
и закрученном
в спирали
Архимедовы,
помнят косы
юношеско-девичьи
про седины
бабовы
и дедовы.

Осени растрёпанными прядями
да плодами
сладостно-запретными
косы
в изморозь ноябрьскую
падали,
скошенные
войнами
да бедами.

И в грязи,
оплёваны,
повержены,
пагодою,
памятью
да патокой,
превращались косы
в воды вешние

и в моря текли
холодной радугой.

А оттуда,
испаряясь к облаку
дождевой лавиной
тёмно-стынущей,
из-под неба...

Внимая звуку, видя свет,
Глаза в глаза и губы в губы,
Чужая боль пойдёт на убыль,
Взойдёт оливковая ветвь,
Она пошлёт тебе привет —
Немножко ветрено и грубо,
Слегка накренив звёздный купол,
Покорный тающей листве.
Рука в руке: ладонь к ладони.
Родившись в безымянном лоне,
Она должна вернуться в прах.
Она взовьётся вихрем снежным,
И лепестков дыханьем вешним,
И тонким пламенем костра.
II
И тонким пламенем костра
Поднимется она над нами,
Как будто огненное знамя
Того, что знали...

Покой твоих глаз
подобен снежной заре,
подобен осенним кристаллам листвы,
усеявшим пустошь аллей.
И ночь ниспадает на плечи твои
агатом и сотней алмазов.
В тумане волос – библейский елей
и прикосновение молний,
что золотом неба цветут.
И розы огонь наполняет
твой каждый ветреный шаг.
Движений прозрачные волны
сродни изумрудной траве.
Зову я тебя на ста языках –
беспечная грусть и надежда.

Беззащитно одиночество.
В стуже злой грустит березка.
Ей к подружкам очень хочется.
Но, одна у перекрестка

Две дороги снегом скрытые,
Словно не было их ране.
А она стоит забытая.
Хоть бы с кем-нибудь желанье

Пошептаться, перемолвиться,
Протянуть друг другу ветки.
Одиночество - не вольница.
Только горькие отметки.

Не спасает шуба снежная!
Мерзнет бедная береза.
Про весну картинка нежная.
Тут приходит только в грезах.

На жертвенник горизонта
вспрыснет медной волной
кровь закатного солнца.
Ударив по струнам холода,
расколется ночь звездным стеклом.
В пустыне смолы увязнет лунное эхо.
Линии сна обретут очертания горного лона.
Ты превратишься в разряженный воздух,
в музыку снежно-молочных заглавий,
в песню бескрайней долины
у молчаливо-тяжелых подножий.