Снежинки из бумаги

Пуховым одеялом
Закуталась метель,
И снежным покрывалом
Заправлена постель.

В то ледяное ложе
Не лягу я с тобой,
Меня забудешь тоже,
Ведь ты уже с другой.

Закружатся снежинки,
А жизнь пойдёт вперёд,
Снег превратит в дождинки
И ливнем обольёт.

Подмокшую подушку
На солнце подсушу,
Сотру слезу – подружку,
Платочком осушу.

На сеновале лягу,
Мне не нужна постель,
А кто меня согреет,
Расскажет птичья трель…

За окном весна,но всё равно на сердце грустно
Всё потому что в моей жизни пусто.
Нет ничего,что привлекало бы меня
Нет никого,кому могла бы высказаться я.
Вот ручка и листок бумаги
И полились рекой стихи.
Стихи о том,что плохо мне,
Стихи о том,что больно мне,
Стихи о небе и земле,
И про безответную любовь к тебе.

Не знаю я, куда пропали мысли,
Оставив на бумаге легкий след,
На перепутье горестей и бед
Они без объяснения зависли.

Они, наверное, под клавиш мягкий звук,
Ушли в стихи и канули в размере….
А раньше ведь внутри меня гремели,
Бросаясь вниз под характерный стук.

Срываясь с пальцев, замирали строки….
Поспешно бросив взгляд на монитор,
Увижу то, что с очень давних пор,
Терзает душу и дает уроки.

Лукавым лучом
Играет в сонных ветках
Весеннее солнце.
Тихих мелодий
Больше не петь снежинкам

- По виду самый лучший из армян,
/Он с перепугу мне среди полян
Лесных - и вовсе русским показался! /
Да! - генерал известный Баграмян
Ко мне в любви однажды расписался:
"Эх! - говорит. - Люблю таких чертей!"
/ А мы и вправду только из болота... /
За пленного - завидуй смелым, рота! -
Благодарил.
Разведкам всех мастей
Приказ был строгий: "Сцапать языка!"
Все - на болота, шуровали рьяно.
И был язык не пойманным пока -
Грома и стрелы шли от Баграмяна.
... А мы сидим в...

Да, с нами точно что-то сталось.
Не зря, кому ни лень, пинают.
Дистрофы в армии остались,
А всех амбалов увольняют.

А был такой, приличный воин:
Не пьющ, не бабник и не мот.
И, вдруг, гляди-ка ты, уволен!
Какой придумал обормот?

Волейболист, кооператор,
Майор, водитель, инженер.
Штабных бумаг лихой куратор,
Маяк, учитель и ... пример!

Шальных затей большой поборник.
Изящен, весел и любим.
Хотя ты вовсе не покойник,
Как по покойнику скорбим!

Прощай же, друг невосполнимый...

То большой человек, то маленький,
То чернявый, то чубом рус.
То в тайге идёт в накомарнике,
То взбирается на Эльбрус.

Не обижены мы алмазами,
Есть и нефть у нас, и песцы, -
А ему всё мало, всё лазает,
Всё подальше его пусти.

Но порой до рассвета мглистого
Он сидит, сидит у стола,
А зрачки набухают истово,
А бумага белым-бела.

Отойдите, не стойте около:
Мало смертному божества,
Мало Пушкина, мало Гоголя, -
Хочет сам отыскать слова!

Что ж Вы снова лишь пивши,
И ни грамма не евши,
И блюёте под стол,
Не стесняясь бойцов -
Боевой капитан
Перебитых, сгоревших,
Как насмешка живой
Командир мертвецов?

Вот они, как один -
Что за юные лица!
Светит солнце сквозь строй -
«Ша хохмить, я сказал!
Это что за ещё
«Отпустите жениться!»?
Отрастёт чего брить -
Тогда будет базар!»

Как смогли вы придти?
Штаб оформил бумаги -
Чтоб никто не узнал,
Как сварившихся вас
Через люк кормовой
Растаскали собаки,
Чтоб героями...

В России класса два, чиновники, холопы,
Конечно, далеко нам до Европы.
Изжить коррупцию не скоро доведется,
Не скоро совесть у чиновников проснётся.
Вокруг “кормушки” ох как много их скопилось,
При “застое” им такое и не снилось.
Понастроили дворцов и резиденций,
Не пора ли наподдать им в зад коленцем.
Демократия у них лишь на бумаге,
Норовят всё отобрать у работяги.
Нет на них управы, все воруют,
Дай им волю, всю Россию разворуют.

Увы, я вовсе не поэт,
Но крик души ложится на листы.
И пусть проходит много лет,
Но только на бумаге останутся мечты.
Не напишу я для потомков
Стихи-шедевры на века,
Чтобы читались на уроках,
И восхищали бы ученика.
Стопка изписаных листочков
Будет пылиться в сундуке лежать.
Мои рифмованные строчки
Людей не будут восхищать.