Смиренье

К вам, сестры, братья, Бог-Творец,
Кто всей Вселенной управляет,
Единый, любящий Отец
С небес призыв свой посылает.

Настанет скоро судный час.
Пред Богом нам предстать придется,
Теперь призывный Божий глас
Ко всем живущим раздается.

Внимайте все, внимай земля,
Народы, племена, языки,
К Вам посылает свой призыв
Ваш Бог, Творец ваш и Владыка.

Вы – люди! Слушайте Меня!
Я – дал вам дом – планету вашу,
Добром ее наполнил Я,
Как переполненную чашу.

Среди планет ее избрал...

По склону разбросаны хаты,
Вздыхают деревья во сне,
Ночуют в деревне солдаты-
Обычная ночь на войне…

Дыханием рота согрета,
Качается тень на стене,
Остался им час до рассвета-
Обычная ночь на войне…

Сжимают в руках автоматы,
Стоит пулемёт на окне,
За лесом- глухие раскаты-
Обычная ночь на войне…

Над крышей звезда покатилась,
Мерцает вода при луне,
Берёза к реке наклонилась-
Обычная ночь на войне…

Застыл часовой у порога,
Темнеет рубец у виска,
А...

Не упрощай , не надо и извести на теле
мета, вдруг стала чёрной и навета не избежать
тебе, (он троицу познал), завета, где ангел
света, солнца и луны что отразилось в луже,
и основанья, грёз основы, да впрочем, и не
новы, стары потуги единенья, где дух и воля
и уменье, а слева сатаны, там солнца бес,
там чёрт и бес луны и камень и голова лисицы,
беги скорей, твоя десница цела, не постигай
всего предела, весы, где чаши и добра и зла,
что перевесит? счастья кутерьма или смиренья
сила...

Грозный Борей, прилети из далеких Фракийских ущелий.
Свежим дыханием выдуй с Парнаса завесу тумана,
Муз обиталище серым и влажным ковром застелившим.
Солнце, прекрасных Богинь об искусствах несущих заботу,
Теплым и нежным лучом осветит и обитель согреет,
Их лучезарные взгляды на данников верных направя.
С просьбой смиренной я к дочери Зевса хочу обратиться:
– Муза, мудрейший учитель поэтов подлунного мира!
Славная дочь Мнемосины и Зевса, вершителя судеб!
Мне, недостойному сыну семьи...

В вере не искал опоры,
Просто верить — не могу.
Нет смиренья — непокорный,
Нет во мне любви к врагу.

Не подставлю ему щёку,
На удар в ответ я бью.
Нет — я вовсе не жестокий,
Я — покорность не люблю!

По призванью я не воин,
Но коль нужно — стану им!
Я мужчина — и я должен,
Быть опорою родным.

Защищать их, когда надо,
И беречь от бед и зла.
Чтобы Тьма к ним даже взглядом,
Прикоснуться не смогла.

И в Любви моя опора,
Её Бог мне дал с душой.
С ней смогу свернуть я горы...

Тернистый путь печали, боли
Я выбрал компаса стрелой,
Возможно, слишком мало крови
Казалось в жизни той былой...
Я переоценивал событья
И раз за разом те года
Когда свободною казалась,
Моя шальная голова...
Теперь все резко изменилось
Теперь здесь правишь только ты..
Своим измученным смиреньем
Не опуская головы...
Ты кажешься таким холодным
Но это только маскарад,
Я знаю, сколько в тебе боли
Скопилось как змеиный яд.
Ты ею делишься со мною,
Что никогда не замечал?
Как отравил...

Старинный враг под черепной коробкой,
Со мной опять ведёт извечный спор.
Он обо мне всё знает — жизни долгой,
Он разделил, награды и позор.

Во мне уже он больше чем полвека,
На суд он скор, а на похвалы скуп.
Мне говорит не злобствуя, но резко,
Что не по возрасту наивен я и глуп.

Что поддаюсь эмоциям излишне,
Что не пацан уже — пора солидней стать.
Не спорить с теми, кто по службе выше,
Не брать всё к сердцу, грубость им прощать.

Что грешен я и нет во мне смирения,
Сказав он...

В мастерской
Запах красок и глины,
И разбросаны по полу кисти,
И разбитых скульптур руины,
И в открытые окна листья
Залетают с опавшего сада,
Растворяясь в полотнах пейзажей,
И сухая лоза винограда
Тлеет в печке,
Измазанной сажей.

В грязной робе,
Смертельно уставший,
Старый мастер лежит на кушетке.
Глухо треснул
Стакан упавший,
Две синицы щебечут в клетке.
Где-то
Музыка тихо играет,
А в избушке
Среди паутины
Старый мастер глаза закрывает,
И вокруг
Оживают картины...

А солнце заходит за тучи ,не жмурясь,
А день пролетает всегда постепенно.
И снова уходит, опять возвращаясь,
Все так же как вовсе недавно смиренно.

А может и мы сюда тоже вернемся?
А может, со временем так уходя,
Об этом подумав, лишь только смеемся,
По улицам вечно зачем-то бродя

Дышали снегом облака;
в тенистой келье ивняка,
чуть слышная вода
молитвенно застыла;
вблизи воды,
где травы спелись,
играя беззаботно,
как младенец,
слепая сфера неба
сапфиром раскололась;
и грезил ветер,
нагоняя
горячий летний сон,
что отражался драгоценной рябью
на чешуе зеркальных рыб;
и горизонта тонкий звон
рассвет сплетал в соцветья;
и юный лучик янтаря,
изящным пламенем, ронял,
в помол росы, испанский веер;
и жилистые тающие ветви
смиренно волхвовали над камнями...