Смирение

…у него – в руках книжонка
Для неё – в уме мотив
Как добраться с киноплёнкой
В сотый городской архив?!
…весь порыв – рывок смиренный
Тленно движет микро-фарт
Опредмеченной Вселенной
В строчку… В вечность… В артефакт!

04. 05. 17

- Без ужина и без вина? на завтрак,что тебе?
затея? а на обед делил, робея,с мицкевичем
и с пушкиным, и с фетом, и с баратынским?
(лунным светом, без риска, с ним, и с нами,
бунтари? смиренные? в основе фонари,
о(т)светят и укажут путы, как в них попасть,)
- И не поможет? Ну ты?
- И языка, словесности прожилки, её
здесь ложь…
- Её?
- (К)опилки…
(- «Предплечия» её и руки, бунтарь кто здесь
или для скуки, в поход за знанием и фишкой,
налить кисель и косолапым мишкой, под ели...

Который день пытаешься с утрА ты
грядущего составить светлый план,
но снова обретенья и утраты
с бедою счастье делят пополам.


Пусть на лице - терпимость и смиренье,
в груди - желаний чувственный мятеж!
Проникнуть бы в ИНОЕ измеренье,
но взять на то средства и сИлы где ж?


Пока в уме оттачивают нервы
нагие изваяния идей -
не принимайте радикальных мер вы,
выпячиваясь из толпы людей.


На зов души - порой её плененье
спасительней для страсти роковой,
и гармоничней жизни...

Скорбит по Кастро Санта-Клара*,
Сантьяго* в горе и тоске.
Ведь нет чудовищней кошмара,
Чем рабство в собственной стране.

Сто лет как длится лихолетье,
Кругом война,кругом нужда.
Погрязли в подлости бесчестья,
В разбитом мире - США.

О вы,смиренные народы,
О ты,Кубинская земля!
За что,за гнёт или свободу,
Твои боролись сыновья* ?

Поэту мысль дана для жизни
Сродни возвышенной любви,
К своей истерзанной Отчизне,
Чтобы слагать о ней стихи.

Не ради славы и награды,
Он выражает...

Так, начинается старость,
Ломит все кости к дождям.
И сделав мир серым, вялость,
В теле во всём по утрам.

Так, начинается старость,
Ветер уже не бодрит.
В нём ум простуды опасность,
Видя, одеться велит.

Так, начинается старость,
Тянет не в люди — в покой.
В нём дремоты вязкой сладость,
Отдых сулит тишиной.

Так, начинается старость,
Сердят углы остротой.
И непривычного странность,
Уж не влечёт новизной.

Так, начинается старость,
С факта смирения с ней.
С мига когда тел...

Негасимый материнский свет –
Жить предназначением исконным.
И не важно, сколько тебе лет –
Для неё ты, всё равно, ребёнок.

Святы материнские мечты,
Смысл жизни матери, основа.
Мама – воплощенье доброты,
Первое у всех нас в жизни слово.

Сердцем постоянно и везде
Вместе с нами – суть любви смиренной.
В жизни нам она заменит всех,
Но никто её нам не заменит.

Защитит молитвою святой
От беды, казалось, неминучей -
Словно лучик солнца золотой
Пробивает сумрачные...

Безымянных курганов фея,
Помнит всех погребённых в них.
Её память времён сильнее,
Для неё нет своих-чужих.

Всё смешать может поле боя,
Не жалея живых и павших.
Нравом время его лихое,
И ему не бывает наших.

Положить словно братьев рядом,
Может смерти миг злых врагов.
Она всех удостоит взглядом,
Невзирая на высь чинов.

И смирением жизни тела,
Не продлить — всё решит судьба.
Лишь сломает быстрей несмелых,
В ней за право дышать борьба.

Не избегнуть нам всем забвенья,
Но...

Пародия на мыльные оперы.

- Ах! Мадам! Почему Вы все время
Взять пытаетесь верх надо мной?
Брак, конечно же, тяжкое бремя,
Но я предан Вам всею душой.

- Ах! Месье! Снова клятвы. Бог с Вами.
С герцогиней Вы тоже, Жерар,
Объяснялись такими словами,
Проявляя любовный, свой, жар?

- Ах! Мадам! Ни намека, ни тени,
На прощение. Гнев душит Вас.
Я смиренно склоняю колени.
И на все Ваша воля сейчас.

- Ах! Месье! Вы актер никудышный.
Я не верю. Плохая игра.
Пусть, теперь, все решает...

Глаза беснуются грозою,
И взгляды молнией разят.
То задождятся вдруг слезою,
То откровением дерзят.
Бросают горькое презренье,
И прячутся за шторой век.
Потом: раздобрятся смиреньем
И расцветут в любви навек.
Потом: от нежности шалея,
В истоме счастьем наградят.
Когда вся ревность вдруг истлеет,
Лучистым солнышком глядят.
Какое сладостное чувство
Затеплится, потом, в душе…
Любовь – нелёгкое искусство –
Цветок, растущий в мираже.

Дикая яблоня в цвету...
Горькие травы и жаркий песок собирает для икон и риз...
Шепчут губы обожженные солнцем...
Сердце её в белом цветении...
Ночи её в холоде страшном...
Пища её в тишине, что когда-то была забвением,
Убивала убивающих бесстрашием.
Слово её злаком падает в небо...
Вечные тени ей стелют дорогу уставшей...
Там, где блудница стоит на коленях...
Не пред людьми, а перед Богом.
Голод и жажда...боль исступления...
Смиренное ложе на досках познания...
Что вам в ней...