Слюда

Зайка смотрит на лужайке
В неба солнечный дуплет.
Думал там зависла гайка
В самобытности сюжет.

Что матросил, там и бросил--
В нижнем ящичке, в углу.
Раскрутить бы надо гайку,
Силы вызволить в слюду.

Думал он без коммунизму
Обойдётся, в стороне.
Все проходим эту изму,
Настилая путь во вне.

По потребностям и фору,
По трудам и кладезь вин.
Осень выстелила впору
Зим берёзовый аршин.

И танцуют зайка,райки,
Солнце, дупли, и ключи,
Что тренчали балалайкой
Огласив в речитатив...

Тише воды…. Белым-бело….
Дрожит светляк настольной лампы.
Кружится снег, как помело,
и тает в плоскости асфальта.

Пахнуло холодом – открой
все форточки – декабрь на сердце.
Слоится топь аллей слюдой
и тает заревом абсента.

Мороз по коже…. Лёгкий иней….
Скелет ветвей в склеп неба врос.
Скрепит борей, как крест могильный,
скрывая в хвоях листья роз.

Под шёпот глаз луна плывёт;
на волоске лучится свечка.
Шёлк крови, шерстяная плоть;
в окне – тысячелетний вечер.

Как на ладони...

теплым ежели бывает
дождь смывает все следы
от мукИ и от слюды
в РАскачель её в туды!

Пред горящей водой

Вновь согроздья Божеские тают,
Гасится ночной небесный свод.
Были зелены -- и облетают
Липы над слюдой дремотных вод.

Прель в осадке, мраморность покоит
Хор светил, к паденью их клоня.
«Ран» ли выжег скорбный целлулоид:
Линза пленки свилась в желчь огня.

Будто август милованным летом
Умер и в аркадиях воскрес,
Чтобы заварить их крепким цветом
Спитый блеск термических небес.

Музы эти гроздия хранили,
Свечки для помазанных блюли,
Золотом сирийским...

Прострация расставит руки и чудищ (огненные)
звуки, вдруг нанесут волны удар, мембраны вы-
держат стремленье? иль распадутся навсегда?
Оглохнуть? Не увидеть света? вот наказание за это,
ослеп от страха, невзначай, возьми, налей скорее
чай и дольку положи/опусти лимона, Икаром, да,
не стал, он, (сонно), снова, попытка не свершилась
вновь и нет полёта, одна боль,
и упаковано сознанье, закатано в слюду и в воск,
и крылья слова, будто лоск и глянец тут и блеск
кристалла и топка всех...

Не сбежать мне, от мыслей шума,
От себя, невозможен побег.
Я иду, мозг терзает дума,
За спиной, след испачкал снег.

Наша жизнь вся — движение, действие,
Следы в мире — её результат.
Часто знаем мы только следствие,
А причины вне нас лежат.

Друг не понял, ему — обида,
Понял недруг и мне — беда.
Промолчать бы, но мне обрыдло,
Жить без действия — без следа.

Здесь тепло, не лежит снег долго,
Он растает, а с ним след мой.
Был мороз — на снегу льда корка,
Мутноватой лежит слюдой...

Плыли утки в неба отражении,
По пруду, средь белых облаков.
Морщит гладь воды её волнение,
Всплеском тихим, став у берегов.

Там, в прибрежных камышах стрекозы,
Отражают солнце слюдой крыл.
А чуть дальше — лес и в нём берёзы,
А меж них, калины красной пыл.

Жук какой-то, прожужал басисто,
В чаще, что-то ухнуло вдали.
В небе солнца лик добром лучится,
Согревая, светом мир Земли.

Лето, зной и гладь пруда прохладой,
В себя манит, освежить суля.
Ах, как мало, всё ж для счастья надо...

Камень плакал и кристалом соли,
Слёзы став, блестят на нём слюдой.
Его время, на куски расколет,
Мир засыпет грязью и землёй.

Мы нужны, пока от нас брать можно,
Пока польза, есть в нас и от нас.
Тот, в ком совесть есть, всегда всем должен,
Но в нём сил, иной раз мал запас.

И тогда, в нём душу мир, как камни,
Расколов, суть цельности лишит.
Слеза в нём, кристалом соли станет,
Твёрдо-жёстким, словно камень плит.

Так устроен мир, в нём как в полыни,
Лечит горечь от иллюзий нас...

Взгляни сейчас, сквозь Око Бога.

Не так, как Он. Через Него.

Что видишь ты? Себя? Дороги?

Свой мир? И только лишь всего?

Ты говоришь себе кичливо:

«Я - царь. Весь мир я покорю.

Построю новые плотины,

Дворцы и храмы возведу».

Забавно Жизни повторенье.

Слюдой взблеснёт песок веков.

Всё принимает он в творенье.

Скажи, ты к этому готов?

Сменить одежды, стать крупицей,

И каплей стечь к Его рукам.

Услышать трель залетной птицы….

Понять слова: «Я аз воздам...

Яков Есепкин

Палимпсесты

Вишни у менад

Третий фрагмент

Сколь всенощные своды темны
И губители миррой совиты,
Мы бежим фаворитов Луны
И огней валькирической свиты.

Из подвальниц емин ледяных
Феи тьмы нанесли в пировые,
Будут мытарей чтить юродных,
Будут плакать одесно живые.

И тогда лишь, Господе, тогда
Вспомнят небы скитальцев молчащих,
Над какими ночная Звезда
Барву льет со лучей преточащих.

Одиннадцатый фрагмент

Золотыя виньеты менад
Тьма ведет по лавастровой...