Слуги

Я сын вольных степей,
Сам себе лишь хозяин.
Я для мира людей,
Не слуга и не барин.

Мне хватает вершин,
Моих личных высот.
Я простых людей сын,
Мне знаком труда пот.

Лишь свою еду ем,
Не люблю чужих сдоб.
Не прикормлен никем,
Мне не бьёт поклон лоб.

Городских площадей,
Не люблю шум и гам.
На них воля вождей,
Я — решать хочу сам!

Я сын вольных степей,
Из далёких окраин.
Не герой, не злодей,
Не слуга и не барин.
Марковцев Ю.

Бремя наших дорог,
В рамках наших времён.
И над нами лишь Бог,
Управляет всем Он.

Мы пространство миров,
Данных нам обживём.
На друзей и врагов,
Поделив людей в нём.

Ну а мир свой-чужой,
Знак для нас всем вокруг,
Даст и с ним жизни слой,
Средь хозяев иль слуг.

Это данность — всегда,
Для людей средь людей.
В тех, кто им господа,
Быть не может друзей.

Я не там и не здесь,
Чужд для слуг и господ.
Я в стихах — в них я весь,
Ими — сердце поёт...
Марковцев Ю.

Не в печали, не в тоске я сегодня,
Надоело просто всё и рукой.
Я на всё махнул, есть воля Господня,
И не выиграть мне спора с судьбой.

Буду просто жить, дышать, пить и кушать,
Принимая так как есть всё во всём.
Слышать всех, но ум лишь свой только слушать,
На добро стремясь ответить добром.

Ну а злое в злом, в себя брать не буду,
Если можно — обойду стороной.
Принесёт в нём его лихо мне худо,
Растворит и душу сделает злой.

Меж хозяев и меж слуг, в мире равенство,
Невозможно и...

О прости меня, ВСЕВЫШНЯЯ.
Не разумев твоего пути,
Шел тебе вопреки.
И лишь в храм твой, сегодня войдя,
Я увидел как есть ТЕБЯ!
Понял,
Насилие - зло.
Понял,
Гордыня - ярмо.
Понял,
Счастье в любви.
Понял,
Разум - слуга души.

Был сильный мороз, летали снежинки.
Деревья в узорах, как будто с картинки.
Ах как же приятен сегодняшний вечер,
Канун Рождества, горят кругом свечи.
И вы украшенье зимы,
Стоите, спрятав очи свои.

Шёл шумный бал, были дамы нарядны.
Я к вам подошёл, мне вы были приятны.
Играла музыка, мы вальс танцевали,
Тогда о друг друге ничего мы не знали.
Вашу узкую руку, длинные пальцы
В руке я сжимал, задыхаясь от счастья.

Но рождественский бал уж подходит к концу,
И верный слуга гасит уж...

Приходит час прошить единой
Гипотетической, всемирной
Нитью Историю, - сквозь дыры(!), *

* *
От автора:

В замысле, работа должна поэтически соединить в единый гипотетический сюжет все идеи, зарисованные мной в поэмах и стихах, относительно Истории Русов-Арий-Славян, в непривычной(!) антропологической цепочке:

«Атлантдертальцы-
Неандертальцы-
Кроманьонцы» -
Русы-Арии-Славяне-Русские,

через первые Цивилизации, созданные Русами, Моноязычную Всемирную Ойкумену Русов, к...

Давно стихи Вам не писал,
Не посылал привет с дороги.
Жаль сам посланий не листал *

* *

Давно стихи Вам не писал,
Не посылал привет с дороги.
Жаль сам посланий не листал
От моей хитрой «недотроги».

Все это время лишь мечтал
Губами алых губ коснуться,
Безумной влагой захлебнуться
В глубинах женственных начал.

Судьбу свою я пролистал,
Всю, по сценарию романа.
В нём кульминации кристалл -
Любовь источником дурмана.

Отвык о сексе говорить.
Практиковать – не разучился...

"….Сказали мне, что эта дорога приведет к океану смерти, и я с полпути повернул обратно. С тех пор все тянутся передо мною кривые, глухие, окольные тропы…."
("За миллиард лет до конца света" А. и Б. Стругацкие)
Сегодня маюсь, расплетаю паутину потолка…
Пора побриться и убрать следы песка…
Мозоли кровоточат, но не видно отпечатка…
Придут два сильно пьяных Ангела.
И спорить будут, в тени коридора,
Кому сегодня умирать… и разговора
Тему поддержит Мастер, Маргарита
Останется совсем одна…
А...

Просто смотрю
глазами в пустой голове,
движения тела не в счёт, я забыл, что такое дышать между нот,
я учусь выходить за забор.

Когда я родился,
солнце вставало утром,
телевизор – учитель,
я - плохой ученик,
твоё солнце это слово.

Боже, я убил Бога,
двести вольт – не номер,
сестра в платье просит копейку,
я ей объясняю, что она дура.

Эй, это ли я?
Птицы говорят, что это не я,
кипяток обжигает руки,
нам нужен лёд,
что за бред?

Я дарю тебе эту ерунду...

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...