Слепой

Пусть смысл бытия откроешь ты, порой!
И с факелом, шутя, пойдешь перед толпой!
Хоть каждому скажи - никто из них не слышит!
Отвал уж пред тобой - любой из них слепой!

Что больше, век или мгновенье бабочки?
Что лучше, смерть на острие зари или постельный бред седин?
Открытый космос сердца, вселенской бездны лавочки,
Им тысячи имен, язык любви един,
Язык любви и смерти, язык рожденья света
И вдохновенья тьмы, язык природных яств.
Что крепче, мрамор колоннад иль струнный квартет ветра?
Что ярче, ожерелье солнца или янтарь богатств?

***
Что ближе, бродяга святой или лица
Согретые светом домашних забот?
Мы то, что мы мыслим,
Так мне говорил какой-то...

За городом вырос пустынный квартал
На почве болотной и зыбкой.
Там жили поэты,- и каждый встречал
Другого надменной улыбкой.

Напрасно и день светозарный вставал
Над этим печальным болотом;
Его обитатель свой день посвящал
Вину и усердным работам.

Когда напивались, то в дружбе клялись,
Болтали цинично и прямо.
Под утро их рвало. Потом, запершись,
Работали тупо и рьяно.

Потом вылезали из будок, как псы,
Смотрели, как море горело.
И золотом каждой прохожей косы
Пленялись со...

Пророков дерзостных сжигают на кострах,
И книги их голодный пламень лижет.
Их мысли на глазах стирают в прах –
Слепой толпой азарт незнанья движет.

Сам Сатана вселяется в царей,
И снова плаха кровью закипает.
Отсталый мир теряет сыновей,
И зло людские души заполняет.

Между мной и окном - вечность,
Между мной и дверьми - грезы.
Я не верю в свою увечность,
Я проснусь когда сцепятся грозы.
И поджечь, по одной, спички,
Чтоб случайно, нелепой искрою
Темный угол слепой истерички
Мерно выжгло. И двери открою,
Выбью окна и вышибу крышу,
Выйду к черту на все перекрестки.
Чтобы больше ни разу не слышать
В голове тихий бред отморозка.

Протяжным криком петухов
Мне снова утро чешет ставни.
(Как эти связки не устали
Рвать трелью ткань эфирных снов)
Чтоб врезался рассвет стеною,
И закипел бродячий стан
Погони за слепой молвою
До пота с кровью тщетных ран,
Ран от побед и поражений
В делах, заботах ради дел –
Глухое царство упражнений,
Где каждый что-то не успел.

А мне даосское молчанье
Красноречивей всех баллад,
И этот крик, и этот смрад
Комедиантскою печалью
Сидит на сердце, жизни миг
Тут подается, как пародий...

Одна сижу на пригорке
посреди весенних трясин.
...Я люблю глаза твои горькие,
как кора молодых осин,
улыбку твою родную,
губы, высохшие на ветру...
Потому,— куда ни иду я,
и тебя с собою беру.
Все я тебе рассказываю,
обо всем с тобой говорю,
первый ландыш тебе показываю,
шишку розовую дарю.
Для тебя на болотной ржави
ловлю отраженья звезд...
Ты все думаешь — я чужая,
от тебя за десятки верст?
Ты все думаешь — нет мне дела
до озябшей твоей души?
Потемнело, похолодело,
зашуршали...

Прости, что краду у тебя одиночество,
Что взгляд от стола поднимая слепой,
Когда никого уже видеть не хочется,
Ты всё-таки видишь меня пред собой.

Прости, что когда, тяготясь перегрузками,
Бросаешь шутливую реплику в тишь,
Гляжу я глазами внимательно-грустными
И вовсе не слышу, что ты говоришь.

Прости мне, что все эти дни, эти полночи,
Не веря по-прежнему в силы свои,
Ищу у тебя я и ласки, и помощи,
И даже – увы! – безраздельной любви.

Прости, что с лицом непрогляднее омута...

Нам подкинули котёнка:
был он маленький такой,
слабый, рыженький и тонкий,
но, однако, не слепой.

Дочка котика вскормила
из пипетки молоком,
вырвала из лап могилы -
кот подрос, стал молодцом.

А потом уже другого
кто-то добрый под порог
нам подбросил. Что ж такого?
Милостивых любит Бог.

И теперь уже котята
по ночам вовсю шалят,
как шкодливые ребята.
Может, кто возьмёт котят?

Второго котёнка мы пристроили в хорошие руки,
а рыжего дочка никому не отдала, и вот что из этого...

Как мне скучны просторы здешних мест!
Кривые избы. Церковь. Жёлтый крест.
Страдальчески он к небу обращён,
земля ступает к небу на поклон.

Овраги, буерак, чертополох,
и - тишина, и слышен тяжкий вздох
кобылы у корыта на дворе,
грядёт ноябрь и - вьюжка в ноябре.

Уйти в поля, ружьишко взяв с собой.
Оставив дом, пустой и неживой.
Гонять притихших дроф всё дальше, даль
развеет о земле мою печаль.

Вернуться. Неизменным – старый двор,
калитка, покосившийся забор.
Гусей гортанный...