Славы

Думал я, что мы будем как братья,
Как друзья до последнего дня…
Да войдёт в его недра проклятье
То, которым он проклял меня!

Ты ль не видишь, чьи мысли лукавы,
Ты ль коварных поддержишь мечту -
Кто достигнув и власти, и славы,
Гонит нищего, бьёт сироту?!

Он звездам и горам своё имя
Дать хотел бы под трубную медь.
Но уловлен делами своими
Будет, тайно поставивший сеть!

Что ж, человече,
пора бы задуматься,-
век на исходе,
что будет, - то сбудется.
Жалкая участь,
как зайцам, дрожать,
что лучшего могут
волхвы предсказать?
Миру конец?
Мы у самой черты?
Никто не спасется,-
чем лучше нас - ты?
Хватит пугать нас,
уймись, предсказатель!
На суд и тебя
призовет наш Создатель!
Что пред лицом Его
скажешь тогда?
Силам добра ты служил
или зла?

В агонии смерти
свой танец последний
мир пляшет развратный,
греховный и тленный,
но!.. Все же Создатель...

Хуже смерти жизнь бывает.
Жизнь ,в которой смысла нет.
Когда в ней тепла не знают.
Когда в ней не нужен свет.

Когда в ней себя лишь любят.
Лишь собой самим живут.
Ради выгоды погубят.
Ради славы предадут.

Когда в ней нам надоело.
Всё и все , и сам себе.
Когда людям нет в ней дела.
До тебя , до них тебе.

Хуже смерти жизнь бывает.
Когда песни в жизни нет.
Когда стих вдруг свой теряет.
Тот кто в ней душой поэт.

Хуже смерти жизнь бывает.
Когда в ней свободы нет.
Когда в ней...

Стихов тугая нить своим сплетеньем
Так обвила мою судьбу.
И упоённая тщеславия мгновеньем,
Я словно стрекоза летаю и пою.

Гонимая светилом славы,
Бодрящаяся смыслом торжества,
Живу в мечтах, бумажных травах,
Воздушных замках без смысла бытия.

Ах, творческая личность, ах, натура!
Туманный взгляд, ранимая душа!
«Алло, гараж! Спустись на землю, дура!»
Заботливо позвонят кореша.

Я жить хочу горя,

А не чадя дымиться.

Чтоб в зеркало смотря,

Себя в нём не стыдиться.

Признанья не прошу.

И славы мне не нужно.

Когда стихи пишу

В них вкладываю душу.

Идущих вслед за мной,

Прошу судить не строго.

Я честен был душой,

Перед людьми и Богом.

Я жить хочу сжигая,

Себя в стихах своих.

В них песню оставляя,

Что спели на двоих.

Обрати свой взор вовнутрь себя.
И когда узришь своё явленье,
Примешь дар от Вечного Огня,
Телом не впадёшь во искушенье.

Разные о разном говорят,
Ты их можешь много жизней слушать,
Но потом не повернёшь назад,
Лишь себя ты можешь тем разрушить.

Многие желают Богом стать,
А не слиться с бо Же во единстве.
Жаждут всем вокруг повелевать,
Ан не могут удержать Жар-птицу.

Мнят себя богато, и при том,
Лишь они всё ведают про Бога.
Но, в сияньи блеска золотом,
Бытие их жизнии убого...

Любим, люблю — и всем того желаю!
Стремлюсь к победе над собой.
Жить тороплюсь, себя всего сжигаю.
И не мечтаю — а живу мечтой!

Пишу, стихом себя стараясь здесь оставить.
Не ради славы — чтобы сделать мир добрей.
Прекрасен он, его я не хочу исправить.
Хочу лишь, чтобы стал он чуть светлей.

Иду, ищу , порою ошибаюсь.
Ищу не выгоды, а знаний и тепла.
Упав, всегда упрямо поднимаюсь.
Врагу не кланяюсь, но не желаю зла.

Живу и людям верить не устану.
Стараюсь в жизни, честным быть...

В доме, напротив, в третьем подъезде,
поэт один странный живёт.
Я, как-то ночью, за пивом с ним ездил -
ну, парень мочит - улёт!
Верить, не верить - сам не пойму -
в полночь, в немой тишине,
чудо-виденье явилось ему
тенью в открытом окне.
- Здравствуйте! Что Вам угодно? Вы кто? -
робко поэт произнёс.
- Кто, кто... Пегас! Где повесить пальто?
Я вдохновенье принёс.
- А... проходите! Искренне рад!
Живу я, как видите, скромно, но...
прошу Вас, присядьте. Ах, да... виноват...
в...

В пучину капля с вышины упала.
Ходили волны, ветер выл.
Но бог, узрев смиренной веры пыл,
Дал капле твердость высшего закала.
Её в себя ракушка приняла,
И вот в венце властителя державы,
Признаньем доблести и славы,
Блестит жемчужина, прекрасна и светла.

Авторитетные авторитеты,
Вы из желания помочь?
Плевать на всякие запреты,
А сил то хватит, хватит смочь?

Вы жизнь бы отдали за друга?
Или базар, важнее слов?
Наверное, немая мука,
За деньги не ломать бы дров.

Авторитеты, там же гордость,
Как говорили: «Симбиоз".
Тупая, ради славы, жёсткость,
В кололи сам себе наркоз.

А дважды два, всегда четыре,
Кто вниз упал, кто вверх взлетел,
Заплыли в коньяке и жире,
И поперёк сказать не смей...

Тут без раздумий...