Сквозь века хайям

Сквозь тучи,солнца свет
Где тень,оставит след.
Со мной рядом ты
В создание мечты.

Бесстрашен путь далёкий,
Что означает жизнь.
И вопреки невзгодам
Со мной будешь ты.

Сквозь полчища несметных туч,
У позабытых горизонтов,
Пробился Солнца первый луч,
Игривый, нежный, беззаботный.

Своей любовью обогрел,
Мне кожу нежную лаская
Костер отчаянья истлел,
В нем лед в душе моей растаял.

Взамен тоске пришла любовь,
Она не будет безответной
Теперь она владеет мной.
В улыбке чистой, чуть заметной.

В легкой пунцовости ланит,
И слов едва заметной дрожи.,
Она собой меня манит,
К тому, кто жизни мне дороже.

Разлука с ним тоска и боль,
Минуты кажутся...

Сквозь тишину заката, впадающего в реку,
вытягивая ноты густого ивняка,
я вспомню что-то нежное, как молоко, как пепел,
как водянистость неба, как матери рука.

Я вспомню наслажденье, без примеси раскаянья,
букварь аллей осенних, и музыку души,
в ней – маслянистых лужиц прохладное мерцанье,
и грязно-серых улиц пустые стеллажи,

в ней – ветер поит яблони и остывает чаем,
и пылью азиатской разносит осень грусть,
и в чёрном сердце ночи, полярным днём причалив,
луна подъездной лампочки...

Сквозь толщу лет опять смеётся голос твой.
Возврата нет к былому счастью, очень жаль.
Всё так же шлёт свои послания в рассвет
Ресниц полёт, переправляя вдаль печаль.

Я не забуду тебя,
И не хочу потерять
Нить из прошедших времён,
Когда был влюблён,
Когда был влюблён.

Когда был влюблён.

Теряю всё, что было дорого душе.
Весна поёт не нам с тобою, очень жаль.
Любой рассвет мне – одинокая свеча,
Возврата нет к былым и дальним рубежам.

Я не забуду тебя,
И не хочу потерять
Нить...

Сквозь тонкие нотки и звуки мелодий
Доносятся крики и стоны Судьбы,
Которая ставит те сами точки
Над буквами «И» на теле Души.

«Даю тебе свой бесценный я опыт?
Даю! А вот дальше – как хочешь живи.»
В ответ на чуть слышный «Замученной» ропот,
Она говорит: «Ты свободна! Лети!»

А в след улетающей слышен лишь шепот -
Волнение доброй, великой Судьбы.
«Уж очень ты сильно, «бедняга», потрепан…
Нет места на теле для точек над «И»...»

Век Просвещенья многого достиг,
Он воспарил на высоту такую,
Где женщины обожествлённый лик
Взирал с холста на суету земную.

…А на земле костёр нещадно жёг,
Смрад человечий ветром разносило…
Обутая в «испанский сапожок»,
Её сестра истошно голосила.
1987г.

Сквозь пустошь вечера
просвечивал
тоской
хрустальный шар луны.
Бесшумно падала ладонь
на одеяло,
как будто в мягкость ивняка
струился воздух
пьяный.
Тянулся сон реки,
цепляя проблеск алый
последнего луча на горизонте.
И ты опять
в созвездиях весны
искала
отголоски зимних слёз,
и хмель твоих волос
рассеивала ночь,
и март скользил,
как тень летучей мыши,
и только слышно было,
как над крышей
осадок снега
превращался в первый дождь.

Сквозь туман пробиваюсь рычу
В пелене торить торс не хочу
Под дождём прорываться неловко
Бедолажно в пучине бреду…
В деребан… по осям ухожу
В пустоту ставить сети иду
Пеленгас упирается томно
Грешный дар поимённо возьму…
В газконторе газует «Газель»
В результате обширности в щель
Вылетает по-зельтерски звонко
Подземельностей чёрная Хель…
_______
Остаётся замкнуться в себе
Разобраться в сияющем дне
Аргументы таблетки постель
Для надежды отдушина-тень…

24. 04. 15

Века все проскочили не задели, лишь ххi,
с..., б....., в него попали, твою м....., вписа-
лись, растворились,прахом,мы на его ра-
збеге ахом иль эхом отразимся всё же
или пространство не тревожа рассыпле-
мся и без следа, война идёт её дела, од-
ессы прах и хиросимы и дрездена, дон-
басса,дней,мы в них попали поскорей и
не расскажет нам платонов как разрул-
ить, залит бетоном и мы, любимые и де-
ти и внуки и цветы и ети, завязли, засос-
ала мр.....
***
Мораль сей басни такова...

Сквозь кровавый рот

Я женщину помню, чей лик, не клонясь.
Горел в новых святцах казенного быта.
Весь свет потускнел и отбелена бязь,
Окончилась жизнь, а печаль не избыта.

Тоску невозможно избыть, но и ты,
Прошу, не спеши от разлук отрекаться,
Еще воссияет в огне темноты
Звезда, под которой нельзя оставаться.

Весь свет потускнел из начала в конец
И так повернулся, виясь вдоль простора,
Что даже в альбоме -- не лик, а рубец,
И блещут, свиваясь, размытые взоры.