Сквозь серость и повседневность

Не знаю... не вини меня -
Я слишком долго жил тобою.
Я слишком долго жил мечтой,
Чтобы теперь забыть о боли.

И в повседневности своей
Тебя,прости,не забываю.
И только одного желаю -
Вам всем: и счастья,и любви.

А я. Что я? Грущу под дождь
И взгляд твой карий вспоминаю.
И повторяю,словно ложь -
"Теперь мне ничего не надо..."

Надеюсь,что когда нибудь
Ты вспомнив обо мне,напишешь.
Ну а пока - лишь летний дождь
Устало поливает крыши...

В мире абстрактного плачет бездомное
Чувство Прекрасного – внутренне-вечное,
Всеми забытое, но эталонное –
В самодостаточности безупречное.

В край повседневности, мифом заброшена,
Входит бесправно Надежда на Лучшее.
Пусть одежонка на леди изношенна,
Кормят бродяжку от случая к случаю.

В нравственном царстве завязло в инфляции
То, что когда-то звалось Справедливостью,
Но изменилось – (не чаяньем нации) –
Леностью личности, духа сонливостью!

Сколько их… ждущих похлёбки...

Есть в августе, дождливом и нежарком,
Покинутых любовниц скрытый плач –
Попытка спрятать за скупой ремаркой
Утраты боль и бремя неудач.

Как в поцелуе спешном – на прощанье!
Как в жесте неприличном – всем на зло!
Неистребимым менторским ворчаньем
Мы констатируем: «Не повезло!»

И обречённо, в брызгах от паденья
В болото повседневной суеты,
Зовём на помощь, утопив в смиреньи,
Свои невоплощённые мечты.

Прости меня за эту боль,
За устремленье в бесконечность,
За мной рассыпанную соль
На повседневную беспечность.

И я прощу – за свой покой,
За блеск ненужной позолоты,
За то, что я совсем седой,
Но жду по-прежнему чего-то…

Забавный мир: своим мерцаньем
Мешает днём дремать в углу,
А ночью губит – состраданьем
К неону – вежливую Мглу.
Старушка пятится без боя,
Бежит от лазерных лучей,
Но увлекает за собою
Адептов плошек и свечей.

Хранители огня из лавы,
Устав от повседневных драк,
Бросают светлые анклавы,
Предпочитая полумрак
Безумью неживого света;
Им хочется побыть в тени,
Шепча восторженно куплеты,
И звёзд пересчитать огни…

Я небрежен. Спешу, не надеясь успеть…
По верхам – без коррекции, без словаря…
Запираю на ключ в ненадёжную клеть –
К вертихвостке кукушке – самца глухаря.

Понимаю. Неравен пернатый союз –
С глубиной не скрестить беспокойную гладь,
Но не в силах тащить повседневности груз –
Я теряю «случайно» излишнюю кладь.

Я небрежен. Грустят и ругают друзья:
Забываю слова, имена и людей.
И, бывает, в комплекте ночного белья
Выхожу, позабыв о приходе гостей.

Что поделать. Играет хард-рок в...

Застигнутый врасплох
стремниной повседневной,
заботы вечный раб
я стражду и мятусь,
бегу высокого, а низкого боюсь,
кристаллом бытия
упасть к ногам Вселенной
мне не дано;
так глины теплый ком
страшится, свой покой отринув разом
стать в пламени сияющим алмазом,
иль в холоде коснеющим кремнем.
                                             1973


                    * * *
Что за птица в углу забилась,
не найдя окна между стен?
Я с тринадцати лет любил Вас,
господин Фредерик Шопен...

Пусть весна будет кроваво-красной,
Не ощущая неизбыточости зов.
Пусть весна будет кроваво-черной.
Впитав осколки разбитых слов.

Отчетливое осознание ненависти.
Стервозное состояние грешницы.
Скандальный вызов общественности.
Прилизаться, теплой словесностью.

Пригреться возле горячих ног.
Который будут греть ударами.
Пепельно-серый осадок, смок.
Жизнь кровоточит открытыми ранами.

Кричащая повседневность причиняет боль.
Слезы мгновенно испаряются на щеках.
В моей голове палящий...

Cкорость- это вызов времени в пространстве,
скорость- это счастье, бешеный порыв,
Ураганом необъятным я лечу сквозь мрак ненастья,
в сердце - грозовая буря стонет волком и кричит.

Я просто зверь эсхатологии кромешной,
Я просто финиш, роковой рубеж всего.
В моих глазах - скопление магмы бесконечной,
мерцание тайны в блеске звёзд из ничего.

Далёкий взрыв раскатом пламенных галактик
оповестил начало новых игр вселенной,
Я возвращался в своём духе необъятном,
импритингуя...

Сколько меня остаётся, когда темноты
чёрную грудь разрезает отчаянным взмахом
луч из-под двери,
и ночи льняную рубаху
штопаешь строчкой следов покидающий ты?

Сколько тебя остаётся навечно со мной
утром, когда твоя тень растворится над речкой?
Кожа немного кровит и под каждой засечкой
день, и число, и бахромчатый след ременной.

Сколько любви остаётся? В прощенье обид,
в мёд примирения дёгтем течёт повседневность.
Лживая сука, свирепая, жадная ревность
больно кусает!
И к вечеру...