Скулы

Ты гори, ты свети ясно солнышко,
Не остынь и в тьму туч не ныряй.
Обогрей и быть может всё сложится,
В мире где жизнь мне дал месяц май.

Ты не плачь, не скули ветер жалобно,
Ты не вой в трубе волком в ночи.
Я и сам не пойму что мне надобно,
В жизни этой и ты помолчи.

Не тяни туман руки лохматые,
Не пытайся в себе растворить.
Из тебя вернусь к солнцу обратно я,
И не стану тобой серый жить.

Ты не лей слёз дождь, ими не смоешь,
Красок ярких, цветов полевых.
Не хандри, нужен ты...

Ты мне сказал: "Спасибо, что пришла.
Спасибо, что приходишь. Поздравляешь..."
Ну как же мне иначе? Я нашла
Мужчину всей мечты. Ты представляешь?

Хотя раз в год встречаться нам дано,
Физически мы чаще не осилим.
И понимаем это так давно,
Что оторваться не хватает силы.

Потом весь месяц жизнь коту под хвост.
Лежу, скулю, калачиком свернувшись.
Я после рук твоих шагаю на погост.
И знаю: плачешь. Вижу, обернувшись.

И каждый раз к тебе, сквозь эту боль,
Иду я вновь, отчаянно и...

Не тех цветов, не той был масти,
Колюч и резок был в словах.
И не угоден всякой власти,
Тем, что дерзил не зная страх.

Тем, что своими именами,
Вокруг все вещи называл.
Не преклонялся пред чинами,
И дружбы с ними не искал.

Он варвар был, врагам ударом,
На их удары отвечал.
Не пел молитв в церквях гнусаво,
Щёк для битья не подставлял.

Он ведал упоенье боя,
Но потеряв друзей, рыдал.
Нет, не по бабски — зверем воя,
И не скулил — как волк рычал.

Не тех цветов, не той был...

Я спешил, укрываясь от струек дождя,
Я почти что бежал, проклиная пронзающий ветер,
Когда в брызгах воды мимоходом заметил тебя -
Своего земляка по огромной суровой планете.

Ты сидел и дрожал, прижимаясь к кирпичной стене,
Совершенно один, позабытый безжалостным миром.
Умоляющий взгляд чёрных глаз, адресованный мне,
Звал на помощь меня, что была бы легка, так по силам.

Я хотел подойти, приласкать, нежно тронуть рукой,
Уберечь от дождя, отогреть, и упрятать от стужи,
Накормить...

Белой питерской ночью —
мне сна не увидеть.
По дороге, видать, сон мой сцапали…

Мутный свет стометровку бежит… выше… выше!…
Нет земли. Шпиль собора Исаакия.


Только птицы. И воздух. И площади пальцы
в судьбоносный кулак сжимаются…
Медный всадник — ошпаренной рысью срывается…
и Гром-камень хохочет и плачет…


Что за бред! Серым карандашом зловещим
«Англетер» через всю площадь катится…
И Есенин — пять раз в пятом номере вешается
на жгутом перекрученной скатерти…


Я...

Надеюсь, я уже созрел
писать роман. Мой друг-читатель
(да, я на "ты" - ты мой приятель!),
бросай рутину глупых дел!
Садись-ка в кресло поудобней…
Я поведу рассказ о том,
чем я и сам грешил тайком
(кто с правдой - тот и благородней!),
когда и молод был, и глуп.
И верил, что Земли я пуп!

Роман, конечно, о любви.
Пусть рвутся новые поэты
изобретать велосипеды,
а наше дело - c'est la vie!*–
сбирать цветы ночных мечтаний
в букет красноречивых слов
о тонкостях проблем полов,
о...

Как могу пою, смеюсь и плачу,
Как могу и где могу, живу.
Суждено так и не быть иначе,
Скосят снова осенью траву.

К солнцу как могла, она тянулась,
Как могла, его копила свет.
Но косою смерть к ней прикоснулась,
И в ней жизни, больше уже нет.

Как могу, я мир понять пытаюсь,
Как могу, пытаюсь обьяснить.
Только мне в нём не познать всех таинств,
Смерть косой, обрежет жизни нить.

Как могу, в себе с плохим сражаюсь,
Как могу, стараюсь жить без зла.
Ненавижу трусость, ложь и...

Вот не задался день!… мы ссоримся с тобой
То будто хрыч с каргой.
То словно Зевс и Гера.
И в небесах – раздрай.
И на земле – разбой.
И у соседей враз проводка погорела.


Вот не задался день!… мы сотни лет кричим,
на перекресток встав…
на горло встав ретиво…
И Господа в себе
безбожно сволочим.
И валимся в постель –
объевшись седативов…


На сотни миль вокруг
закатная межа
распахана в боях. И мы молчим устало.
Ну, не задался день! И мечется душа…
И только вас еще
нам...

Ветер дует осенний с востока,
Листва вновь опала в саду.
Пёс лохматый озяб у порога
На этом холодном ветру.

Он скулит и дрожит одиноко
И просится в хату войти.
Чтоб под печкой погреться немного,
Хотя бы, чтоб час не грустить.

Но хозяин его не пускает,
Он пьёт каждодневно вино.
Ничего он теперь не желает
И смотрит печально в окно.

На заросший травой крест с оградкой,
На ветви берёзок в саду.
Без любимой нет в жизни отрады,
Живётся теперь как в аду.

Постепенно душа умирает...

1
А к празднику ( Чтоб «оторваться»! ),
кой, накануне, должен быть,
уж гости начали съезжаться
( Об оной дате - да забыть?! ),
и кое-кто в господском доме
( по факту: жаждая в истоме )
привал нашли - в «святых местах»,
а кто-то жил - во флигелях,
ну, а другие, рангом ниже,
к приказчику ( Уж снизошли! ),
а третьи, с податью пришли,
к священнику, впустил чтоб, иже…,
а вот четвёртых, балаган,
жил у зажиточных крестьян…
2
Конюшни были ( Да сверх меры! )
полны дорожных лошадей,
где...