Скрипеть

Ночами не спит романтичный поэт:
Скрипит до утра постаревшим пером,
И так продолжается тысячи лет,
И тысячи лет еще будет потом.

Обиду и боль, удивленье и смех -
В тетради излил он всю душу свою -
И личное вдруг стало общим для всех
А мир ему бросит: «Несешь чепуху».

Издатель изрежет роман на куски:
«Глагольные рифмы отжили свой век»,
Редакторы скажут: «Здесь нет новизны»,
И как-то не гордо звучит: человек.

Но только все пишет усердно пером,
Под серым покровом ночной тишины...

Розовое облако по небу
Гонит ветер утренней порой.
Розовое облако дождинки
Вниз бросает розовой рукой.

Капелька одна упала в море.
Маленький моллюск напился ей.
Вместе с ней глотнул зари крупинку.
Стало ему в сердце потеплей.

Долго на крупинку любовался.
Очень драгоценность полюбил.
Чтобы не погасла отдавал ей
Сердца жар. И плоть свою дарил.

Выросла жемчужина большою.
Сердце ей своё моллюск отдал.
Сам погиб, любовью озарённый.
Сердцем в той жемчужине сиял.

Как-то раз...

Ты – загляни в мои признанья,
Смотри в страданья явью милой,
И взгляд вонзи до основанья,
Молю тебя – явись же сильной…

И – мощь, неся тропой желаний
Мечту, прельщая далью лунной,
Где крест стоит, и без распятий
Прошу тебя – введи безумной…

Я – обезумев, без сомненья
Тоску швырнул на дверь исподней…,
Скрип означал и страсть свиданья,
Любовь и Всё, что – Благородней!!!

Бездарный день,
наполненный без - умьем.
Интриг плетень,
От страхов нудный зуммер.

Из дней, ночей -
пустые годы жизни.
Стих соловей –
не нужен он на тризнах

надежд и роз,
забытых вдохновеньем.
Рутины воз
скрипит с остервененьем.

И вдруг зрачки
расширит изумленье.
Проблем сморчки –
смахнуты в заточенье.

А воробьи
синеют на сугробах.
Журчат ручьи
речей. И снова пробы

пера в стихах –
романсы в стиле ретро.
Слеза в глазах,
как водится, – от ветра.

Луна в ночи...

Дождь проснулся. И скользнул по веткам -
По зелёным поднятым рукам.
Захотелось стать мне синим ветром,
Чтоб умчаться к белым облакам.

Захотелось стать мне солнцем алым,
Чтоб, сгорев, упасть за перевал,
Никогда такого не бывало...
Это, видно, дождь наколдовал.

Это , видно, дождь всему виною:
Там, где раньше плыли облака,
Расплескалась в небе надо мною
Новая неясная тоска.

А в начале улицы соседней
Дуб из-под насупленных бровей
Смотрит на дождинки-непоседы,
Стряхивая капельки...

Вечер усталостью ломит пыльные кости.
Лунные ясли провисли в бледный иней свинца.
Мраморный череп зажат между лопастей сквозняков.
Звезды толпятся у входа в заводь ночную серфингом шляпным.
Я раздираю губ занавески, но слов липкие гроздья
оседают в гортани массой застывшей. Сегодня словца
не вытянуть, песни не протянуть сквозь черный озноб,
сегодня я форма без содержания, слог, упрятанный
в подсознание серых проспектов, в глину сырых фонарей.
А лето травит загаром, а ночь возвращает...

Ненужных слов невнятный скрип,
Движений глупых послесловье,
От стонов голос твой охрип,
Окрасилась простынка кровью.

Пожалуй, всё: – И как ты там? –
– Нормально, и хочу, но позже…
Я знаю, по моим стопам
Пройдут другие, помоложе.
И не горжусь, и не ревную:
Когда-нибудь найдёшь своё.
Любую девочку вслепую
Судьба толкает на копьё.

Случается – на годы вместе…
Но чаще – несколько часов.
Страсть худшая подруга чести,
И что ей внутренний засов…
Как всё бывает? По любви,
По...

Судьбу задобрить? Дары напрасны,
А мне хотелось найти от века
Волшебный узел, несущий счастье,
Кобани в лапке Манэки Нэко.
У жизни нету узлов заветных
И для меня не нашлось удачи.
За труд награда – лишь честь да бедность,
В лицо невзгодам… смеюсь, не плачу.
Сама справляюсь с дождем и снегом,
Скрипя зубами, бинтую раны…
Куплю сметанки коту Манэки,
Чтоб сыну с дочкой припас кобани

Молчу, а золота всё больше.
Несут, как слитки, так песок;
Везут из Нигера и Польши.
Всё в сейф – на код и под замок.

Мне любо гладить самородки
И пробовать на зуб металл,
Ночами слышу скрип лебёдки –
Шурф старый кто-то раскопал.

С утра взгляну – что там нарыли?..
Мне всё покажут; знают, свой!
А не дадут?.. Глотну хоть пыли –
Дорожной пыли золотой.

Столбить участки стало трудно:
Забор, собаки, домик, сад…
И пьют владельцы беспробудно,
И на месторожденьях спят.

Скупаю...

Тихо вечер наступает
В сером городе промозглом.
День рабочий завершился,
И народ спешит домой.
Все идут, не замечая
Серых зданий мрачный комплекс,
По периметру обшитый
Сеткой-рабицей стальной.

Не тюрьма это, не зона -
Это детский спецприемник.
С виду сразу и не скажешь,
Но - смотрите - я не вру!
К сетке-рабице прижавшись,
В уголке стоит ребенок
И огромными глазами
Грустно смотрит в тишину.

Этот нежный человечек
В сером небе что-то видит -
Без родителей...