Скифская баба

Поле, белое спелое поле, дай срок,
И мы все, что когда-то бежали,
Возвратимся к тебе, за священный порог,
Где нас русские бабы рожали,
Где смотрел мой прапрадед, от старости слеп,
На тебя глубиной родниковой,
А в глазах отражались Россия и хлеб…
Суть одна, хоть и разных два слова.

Сквозь серый снег, как утро нежный
Пробился свежею листвой
Прекрасный - голубой подснежник,
Взглянуть на небо над собой!

А в небе перемены зримы:
Все тоньше прядки облако.
И гонит грач поспешно зиму:
Капелью цокот каблуков.

Уходит дряхлая старуха -
На север ей указан путь,
Но по ночам как баба-злюка
Морозом норовит все пнуть.

Но март права берет все крепче
И гонит солнце выше днем,
И закричал над лесом кречет,
Играясь с солнечным лучом.

Весна! Проталинок улыбки.
Из плена...

Пришел и сделал, как может,
Как может, как понимает,
Но что-то меня тревожит,
Скорее – боль донимает…
Он в мире своем все кружит,
То форточку вдруг закроет…
Боится мороз и стужу,
И ветер, что в трубах воет…
И плачет, смотря телевизор,
И плачет пред образами,
К страданьям моим не близок,
Как-будто не жизнь меж нами…
И катит на тачке воду,
В мороз тащит лед – чтоб было,
По пятницам в баню ходит
И гладит свою щетину…
Как баба шуршит у печки,
Тихонько себе вздыхая,
Желает сказать...

Я по городу, как по деревне
В старых тряпочных сапогах,
В юбке длинной и шапке серой,
А в кармане – один пятак…
В куртке ношенной переношенной,
С сумкой тряпочной, да в руке…
Эта тропка вся перехожена
И обычно все налегке…
Мерю, шаркаю ту дороженьку,
Что до детушек, до родных,
Ах, Ростов мой, ты весь исхоженный,
И к страданьям моим привык…
Тянет ноженьку, больно рученьке
И кружится да голова…
И в одеждах я старых скрючена,
Наслажденье… Лишь мысль одна…
В куртке ношеной и потертой...

Померкла синева, надела серость.
Решила сбросить снег зима,
Проветрить всех и ветра, стужи верность.
Вес сброшен, пусто в закромах.

О старости слова льдом проскрипели.
Осипла стужа, на домах
Повисла криво. Мысли пропотели.
Злой ветер плачет в куполах.

Но верность в нём всегда, во всю хромала.
С заветом пробуждать Весна,
Под птичий лёт, тропинки пробежала.

Зима, бледнея с каждым днём, всё тает.
Как баба-снежная она,
Под птичий грай, в небесный рай взлетает.

Раздался звонок ,разрывая мой сон,
Я встал,потянулся прошёл на балкон
Сказал солнцу здрастье,три раза присел.
На улице дворник творил беспредел,
Он мучил метлу,веселил всех прохожих
Словами ,конечно, далёких от божьих
Я зубы почистил,умылся,побрился.
Прошёл к холодильнику,там похмелился,
Зажарил яичницу,сала кусок
И начал с собою самим диалог,
В кармане дыра и пособия нет,
А надо чего -то купить на обед,
Ведь я безработный -художник свободный,
Как правило, я постоянно голодный
Я...

Ночь – бездонное корыто,
Сколько слез в него пролито,
Сколько судеб в нем разбито
и надежд...
Месяц-враль развесил пяльцы:
Пяльтесь, дурни. И сквозь пальцы
Время сыплет звездным тальком
пыль с небес...

Черный кот из подворотни
Желтым глазом приворотным
Отражает подноготный
бабий страх...
Вдруг, окажется дебилом
Тот, в которого влюбилась:
Вишь, уткнулся в небо рылом,
весь в стихах...

Зябко. Трогает туманом
Август мартовские раны.
Их не скрыть под ворох...

Небо вжалось в оконную раму,
Сузив мир до периметра горенки.
А влюблённые тоже не имут сраму.
И я, до неприличия голенький,
Перед всеми святошами в ризах,
С острогрудой прелестнейшей всадницей,
Как лампадой, свечу голой задницей
В запрещенных ханжами репризах.

Нет порока у жизни истока…
Плюйтесь, исподтишка любопытствуя,
Как вздымаю салютом бесстыдству я
Всем известную мачту флагштока!
Выше! Муза – обычная баба,
И она так устала от этики
До печёнок постылой поэтики...

Исповедь зэка.
Припев: Зачем я в юности влюбился?
Зачем её поцеловал?
Не надо было мне жениться,
Тогда бы в зону не попал.

Куплет: За то, что в пьяной драке друга
Пером в бочину саданул.
С женой моей он как с подругой
Украдкой в хату ускользнул.

Припев: Зачем я в юности влюбился?
Зачем её поцеловал?
Не надо было мне жениться,
Тогда бы в зону не попал.

Куплет: Теперь сижу я за решёткой,
Душе мой покоя нет.
И в камере в углу на шхонке,
Ещё молиться восемь лет...

Я так ненавидел небо,
За то, что, когда там был,
Я сверху, на тех, кто не был,
Плевал и считал, что пыль
Не может подняться выше
Испачканных сажей крыш...

Господи, меня ты слышишь?
Глупость мою простишь?

Я так презирал их слабость
В поклонной любви к божкам.
Пошто мужики, как бабы,
Льют слезы по пустякам,
А после кровавой юшкой
Смывают с честИ говно?

Господи, скажи, а душам
Разве не все равно?

Я думал - в размахе крыльев
Вся сила моя и мощь.
А те, кто...