Скала

Глаза. Из далекого прошлого, юного лета.
Ресницами жизни опущен доверчивый взгляд,
Но пенной волной увлекает в любовь Афродита,
И душами чайки над морем счастливо парят.

А море играет, то ласково, трепетно, нежно,
То яростным штормом--холодной волною обдав,
И мечется, мечется чайка крылом белоснежным,
Касаясь тревожной волны серо-пенных кружав.

Но штормы не вечны, рассветами падают зори,
Лучами прощенья её отогрев между скал.
И снова она над просторами синего моря,
Над гладью...

когда нибудь, хоть когда нибудь
пусть на закате после дождя
последним лучом солнце посмотрит в мою грудь
и осветит в ней ту часть где тьма

где боль от мира и безмирия,
где горесть сладости от лжи,
где детства время схоронила
под обломками мечты,

пусть тот закат застынет в небе,
пусть в-небе алловый туман
напомнит моей душе о вере
и розцветьёт в ней давно заброшенный храм

пусть луч печалям улыбнётся
что в сердце мне вонзались торопя
не кем не-избегаемое забвение
но моей ли...

Холодные капли на тонких волокнах
Вот-вот оборвутся отвесно,
И ветер на плохо заклеенных окнах
Играет осеннюю песню.

Бывает, лежу по ночам в полудрёме,
Подушку топча головою,
А ветви берёзы в оконном проёме
Бросаются мокрой листвою.

Под это мельканье теней невесомых
Такое, бывает, приснится -
Припомнятся лица родных и знакомых,
И детство на миг возвратится.

И вновь на щеках расцветают веснушки,
И поле покоса медвяно,
Бегу к каменистой холодной речушке
Ловить чебаков и...

Мой черный человек – ты за спиной.
Мой черный человек и лик твой страшен.
Ты с черным сердцем, черною душой.
Смертельный холод чувственности нашей.

Не радует меня лазурь небес,
И бухты холод - вечен.
Пространства много, времени – в обрез,
Лишь камни за скалой и ветер.

...Собака воет у ноги,
за мысом стынут корабли,
Развал камней, - куда идти.
Конец пути, конец любви.

И пошёл по лесу Клич:
Помогаем зубров стричь.
И подточим волку зубы.
И зашьём у зайцев губы.
Совам выпишем очки.
Лису – ручку. Пусть строчит.
На пеньке про жизнь ежат
И про осени наряд.
Мишке новенький баян,
Хоть большой он хулиган.
А мартышке, а мартышке
Мы подарим чудо – книжку,
Про приличные манеры,
Чтоб не корчилась без меры.


А
Вот, уже и полегчало...
Ну, давай опять сначала,
Чтобы это было впрок,
Повторяем весь урок!
Чтоб друг друга тут не ели,
Не ругались даже чтоб...

Белый флаг на каменном обвале
Под напором ветра упадёт,
Молодость ушла за перевалы
И, наверно, больше не придёт.

Но твой сын, как истину простую,
Молодецки крюк в скалу вобьёт
И твою прекрасную, живую
Молодость в ладонях принесёт!

Я не знаю, с чем можно сравнить,
Этих дней ускользающих нить,
Где беда надевает вам шлём,
Где порой по живому мы шьём.
Когда столько смертей повидав,
За грудину вползает удав.
И ведёт себя словно палач,
Ему всё равно то, что ты врач.
Что копейку тебе заплатив,
Ждёт страна лишь победный мотив
Что залез, ногти в кровь ободрав,
На скалу под названьем Минздрав.
Но увидев, что дверь на замке,
От цыганки узнал по руке,
Что внизу и судьба, и твой крест,
Что ещё не последний заезд...

Клубились тучи… В пелене дождя
Скрывался вход в неведомые дали…
Со штормом бой отчаянный ведя,
Утёсы терпеливые страдали…

Крошились молча… Натиск был велик.
Казалось, море выплеснуло ярость.
Сквозь гул стихии несся чаек крик,
Завидевших на горизонте парус…

Он приближался, к берегу скользил,
Привязанный невидимым канатом,
Пытаясь удержаться, что есть сил…
Но, видимо, был признан виноватым...

И час расплаты грозно настигал
Ладонью ветра… так неумолимо…
Обрушился у молчаливых...

Воет вьюга, как волк голодная.
В бубен кожаный бьёт шаман.
Сжаты губы его, холодные.
Дымкой серой плывёт дурман.
Череп белый –
глазницы чёрные –
скалит зубы.
Трещит огонь.
Пляшут тени по чуму, дёргают
нервы жутью.
Всех взял в полон,
душ касается культ обрядовый.
Чудь глядит через дымоход.
Пламя дымное. Пота градины.
Чудь стекает вниз. Жертву ждёт.

Тонкая сладость розы
веет с твоих берегов.
Я подхвачу каплю нектара
робким движением пальцев.
Робость прорвется радостью, радугой брызнет цветов
взгляд, и поднимет парус
медом душа-скиталица.
Тает закат поцелуем,
ты воскресила полночь.
Ты мне открыла сердце
шелковым ветром настежь.
Ветер прогонит тени, нежность придет на помощь
моим расстрелянным песням,
что ты в близость поманишь.
Пряный прилив июля,
мир, потерявший время.
Я принесу на ладонях
музыку рек алмазных,
скал...