Сиреневая аура берёз

Наполните мне Душу до краёв
Сиренево-лиловым перламутром
Плесните в Сердце пенье Соловьёв
И Свежесть Дня, - холодным Дивным Утром

Мечта зовёт, как будто - в Никуда
Уйти Навечно - в Утро, до Рассвета
И пусть другим - дОстанется Весна
Однажды, превратившись – в Лето…

Лялин Андрей Владимирович (LAVScan)
05:30 29.06.07
Москва

Мне бы только теперь до конца не раскрыться...
В этом туманном трепете…
на бумаге с сиреневым фоном,
внутренность птицы
- ночное-небо
ОГРОМНОЕ
разлилось океаном

и глазами бесстыдно
глядеть в окна Венеры
где Морфей
открывает створки дверей
а Дэвид Линч
преждевременно
раздвигает красные шторы
вовнутрь
сливаюсь
с летящим навстречу светилом
сладко
и странно светом дышать.
безмерно
глотать тишину
и мраморный
холод
одновременно

Вечер распахнулся веером сиреневым,
сумерки навеяв на Москву осеннюю.
Суматошный город тихо засыпает:
улицы пустеют, звуки замирают.

Шепчутся чуть слышно на деревьях листья.
Им бы поскорее с сумерками слиться,
чтоб от глаз нескромных, городских укрыться,
чтобы до рассвета чутким сном забыться
и не слышать визга тормозов машинных,
выкриков клаксонов бешеных, звериных,
топота прохожих, грохота трамваев…

Листья засыпают, листья опадают.

я девушка в красном
и сразу все ясно,
а девушки в белом менее смелые
в коричневом девушки -
вечные школьницы,
в сиреневом девушки -
старые сводницы,
в оранжевом девушки -
dolche habanna,
а в золотом-от армани
разлучницы-девушки
в неприметном
давайте не будем о грустном об этом...
на каждую есть
свой фасон и масть,
но я выделяюсь на фоне на этом
красной строкой
бегущим сюжетом
я девушка в красном,
а значит-огонь
и сразу все ясно -
огонь не тронь!

Безморозно и бесснежно…
Так, как будто некий Бог,
Вдруг застенчиво и нежно
Сам добавил запись в блог.

То Весна, зеленокрыла,
Вся в сиреневом манто
Встрепенулась и поплыла
Над спешащими авто,

Пешеходами, домами…
Окна, крыши, вечер, ночь...
Вместе с синими ветрами
Прямо в Будущее, прочь…

Мы врастаем в промёрзшую землю,
мы врастаем корнями в лёд.
Наши хрупкие слабые стебли
источают порами мёд.

И на запах слетаются пчёлы,
прикоснутся - и снегом падут,
в снах имбирно-фиалковых комы
дремлют, солнца поникшие ждут.

(Мы так горько плакали в детстве,
что по жилам струится яд.
Наша юность прошла незаметно -
не зацвел сиреневый сад.)

В этом царстве холодного света
всё так призрачно-бело окрест.
Где давно позабытые метки?
Потерявшись, останемся здесь.

Мой сломался...

Я наблюдаю с явным интересом
Как, распаляясь, хорошеешь ты
А я, как в ранней юности, повеса
С ума схожу от этой красоты.

Вот только что была ты не приступна
И я терялся, голову терял
А мысль была, она была преступна
И я тебя нахально целовал.

Мы оба задыхались, торопились
Нам всё мешало, всё летело прочь
И голова, и звёзды, всё кружилось
Какой же сумысшедшей была ночь.

Сиреневые грозди, твои груди
И лепестки цветов на языках
И, ни малейшей мысли, что мы люди
Мы ангелы в Раю...

В сиреневых лучах твоей весны
Я разбредаюсь дивным лесом
Через брильянты бирюзовой тишины
Я снова возвращаюсь в тело

На волнах океанских гребнем вьюсь
С ума сводим влечением истомы
В небесных зеркалах жемчужиной свечусь
Прозрачным водопадом в бездны омут

Пылинкою в кусочке янтаря
Застыл на три тысячелетия
Нефритовым звучанием родника
Сбиваюсь в ритм космического ветра

Средь тлеющих углей переливаюсь перламутром
В закатном оперении небес
Рассеяно проистекаю бледным утром...

Мой город не спит, он смеется и дышит
И летопись ночи в признаниях пишет
Своим интригуя загадочным светом
Сияют рекламы широких проспектов

Дымят огоньки сигарет на балконах,
На площади Пушкина встретишь знакомых
Открыт магазин, в нем привычные лица
Решает кроссворд за столом продавщица

А город все знает, а город все видит
Он терпит и любит, ворчит, ненавидит
А городу пофиг, ведь я непослушен,
А город ко мне, как всегда, равнодушен

Аккорды такси, телефонные трели
И в темных...

Пьянящим запахом шалфея
Седая степь к себе манИт,
Все мысли, по ветру развеяв,
Мне душу тянет, бередит.

Повсюду терпкий запах лета:
Белёсая полынь, ковыль,
И ночь сливается с рассветом,
Даря сиреневую ширь.

В плену живительной истомы
Раскинув руки, я лечу,
Объята томной полудрёмой.
Огромный мир обнять хочу,

Хочу всю жизнь прожить земную,
Купаясь в солнца янтаре.
Пить красоту степи хмельную.
Душой и сердцем на заре.