Шёлк волос

Неистово молилась судьба пред образами,
Придуманными кем-то, привычными словами.
Стояла и шептала, врастала в землю прочно,
Как будто годы жизни протянутся бессрочно.

А небо хохотало, и, корча рожи молний,
Разрядами бросало в упрятанные корни
Бессилия и лени, душевной летаргии.
На пояс надевало бесчисленные гири.

Как тяжек груз столетий, и соль утрат всё горше.
Мне хочется их сбросить и встать пред Богом голой,
Прозрачной и беззвучной, как шёлка ткань послушной.
Скользнуть...

«Я, сжимаясь, гордился пространством за то,
что росло на дрожжах», расширяясь, пузырясь,
хлопки раздовались, то рождались вселенных
шары, разлетались, поток, эта патока слов,
чёрных дыр, тех туманностей пыл, что остыть
всё ещё не успели, рдели ягод плоды не на ели,
то к снегам, то к метелям, к зиме, ягод в горсти
собрав, птицам он положил, как стихов новых
рифм, по зерну, по крупице, в каждый клюв,
это славной синице, снигерю, воробью и ку-
нице, кусочек крыла, преобщается...

Я - вечна! Разница лишь в том, -
В какой я форме зрю существованье.
Пусть в капельке, в пылинке, в аромате
Быстро расцветшего весеннего цветка,
Иль в шуме тихого лесного ручейка,
Или в дыхании Вселенского Потока!
Пусть в глыбе каменной, или в комочке глины
Потенциал для Мастера явлю,
Иль шёлка ниточкой из кокона, иль мыслью, -
Всё чудно, интересно, хорошо!
Какая разница, коль я в Руках Надёжных
У Зодчего, Мудрейшего Творца,
У Друга и Родителя родного,
Расту-слагаюсь ведь по Образу...

Возникла, и забила сил криница,
И мысли, упорхнув за окоём,
Невиданное заставляют сниться,
А сердце о неведомом поёт.

Красой приворожила чаровница,
Чьи локоны как шёлк, как ночь черны,
Взгляд из-под век – из облаков зарницы,
И тайна под одеждою манит.

Туманит разум опиум любовный,
Таинственною властью околдован,
Схватить пытаюсь зыбкую надежду.

И рвётся с губ отчаянный сонет
Безумный и восторженный, и нежный,
И радостный, как любящий поэт!

День газету читал с утра -
Строчки чёрные, бумага серая.
Наконец-то она вошла,
Словно сказочное видение.

Разливается в небе платья шёлк.
Бесконечная даль бирюзовая.
И весеннее женского тела тепло
Отогрело сердце от холода.

Руки белые обвили день.
Окунулся в глаза наивные.
- Счастье ты моё? Дай ответ!
Засмеялась тишина оглушительно...

Деревня...
Солнце уж в зените, а я лежу на сеновале.
Камлает ветер на санскрите,
Петух выводит пасторали,
Залаял пёс по кличке Чалый, -
И.... разлетелись сны цветные...
О, как же я по вам скучала, Нью-Васюки мои родные!
Что те постели в гранд отеле?
В холодном саване из шёлка душа заблудится,
А в теле к утру всё ноет. Скользко. Золко.
А тут я нежусь на перинке, ищу глазами тень былого.
И в бликах, и в сухой травинке благословение от Бога.

Вдруг - накатило...

Незнание не защитило, и глупость помогла
в могилу уложила, и саван и свеча, и пятаки
прикрыли те глазницы, молитву прочитав
перекрестив, ступицы в белый шёлк, полоска
та на лоб, иксы над гробом, зачем исканий
бред, сложи и уравнений хоровод, не выйти
не решить, не тормоши, он истину познал,
он умер, тебе всё предстоит, стремись, а бес-
конечность, всех поглотит, а истина в стяжанье
хороводит……

Фарфоровый тигр, из яшмы журавль, из нефрита
жаба, заросли бамбука из каучука, пластиковые
окна, зелёные вёсла, у той лодки, на которой при-
плыли, брюхо красно, драконы везде, где только
можно, и невозможно, избавится от ведений, лю-
дей в сиреневом, с нимбами и рогами на головах,
«а ты был не прав,ах»,в роговой оправе очки,пен-
сне в кармане, монокль, для лучшего разглядыва-
ния невидимых пятен на карте,(белы), нарисован-
ной на шкуре,неубитого медведя,изумрудная яще-
рица на рукаве...

Засевалось сознанье людей,
Семена сеял сеятель-девил,
И оно от лукавых идей
Прорастало обилием плевел..

От посева того сорняки
Вырастали вне истин и логик.
Шили зэки тюремный прикид
С погонялами идеологий.

Так идеи, что создал Господь
И нанёс на святые скрижали,
Обретали незримую плоть
И в материю преображались.

Их дубили красильщики в цвет
Беж, коричневый, красный, зелёный,
И пускался раскроенный бренд
На партийные стяги, знамёна.

Золотистый библейский...

Я изливал в стихах, меняя,
Далёкий образ теплоты,
Немного грустью оттеняя,
Под слово ласковое ты.

Сгорал в огне страстей случайных,
Лазурью счастья не клубя,
Мир открывал поэту тайны,
Но мало значил без тебя.

Там в сентябре зануда-ветер
Трепал листвы осенний шёлк,
А мне апрель на всё ответил
В котором я тебя нашёл.

Мечталось встретить мне такую
И песнь любви судьбой всплеснуть,
И вот идёшь ты въявь, смакуя,
Глазами синими весну.

И я души не обесточил,
Ты стала близкой и...