Шрамы

На осколки разлетится,
Мир упавшего с вершин.
Улетит прочь счастья птица,
Он останется один.

Он один с бедой своею,
Не прощают неудач.
И от боли свирепея,
Запретит душе он плачь.

Нет на сердце его кожи,
Но от раны рваный шрам.
Никто боль прогнать не сможет,
Должен он справляться сам.

За морями, за лесами,
Край родимый — не достать.
Под чужими небесами,
Будет жизнь он доживать.

Стучит дождик в окна звонко,
Смотрит день в них меж гардин.
Разлетелся, став осколком,
Мир...

Я вернулся, родная…
Слезает слеза
по небритой щеке осторожно.
Столько Бога у дочери в звонких глазах…
И сердиться на жизнь невозможно.

Есть места,
где нас красят в затравленный цвет.
Где нас кормят стеклом, не возморщась.
Но есть тысяча храмов на тысячу бед.
И сердиться на жизнь
невозможно…

Время свернуто в яркий ребристый рулон.
Вновь толпа рот слюнявит и злится:
“Пусть не ширится тут
неуемным крылом!..
Пусть не бьет шквальной правдой
нам в лица!..”

Флаг вам в...

Может, я перегнул с коньяком.
Может, были таблетки не те.
ЛЮТЫЙ
МОЛНИЕХВОСТНЫЙ ДРАКОН
в жизнь земную мою залетел.

То, что было на пресных местах,
сразу — в ярую горечь
ушло.
Так родился: один из писак.
Вечный лирик. И грустнослов.

И на глинистом стыке веков
да в людской
чернозем-солонец
я посеял сто книжек стихов.
Ни черта не взошло: под конец.

Я писал про “закатную даль...”
Про рассвет аккуратненько пел.
А закатный дракон наблюдал.
А рассветный дракон свирепел...

Знаю, ребята, знаю
Знаю измены вкус
Знаю, как по «безналу»
ходит любовь за куст

Как ее возит «volvo»
в дачный хмельной хрусталь
Как сытно ей и больно
в пальцах шальных блистать


Сколько ночей коротких
в дательном падеже…
Шрамами на колготках
Стрелками на душе

Сколько в глазах под утро
мокрых ничейных крыш…
Клеится лист на урну
словно билет в Париж


Жестко в чужой постельке
Горько в чумном пиру
Верность там ставят к стенке
Женственность — на иглу...

Я не...

Я потерял, постель и сон, и дверь,
где ты, осталась, мне поверь, без
страха и упрёка, навсегда? или
на день, до завтра, до утра? не ощ-
утить дыхания и света, что излучаешь,
словно светлячок, в моей душе, конч-
ина, «мертвячок»/червячок, мертвец
окаменел и в раме, зеркалю, подарю
всё маме? что моет тихо и поёт, о том,
что сын её всё ждёт, и больно, и легко,
без действа, ты не садист и нет злоде-
йства, не рушишь на слога, кончина, не
для тебя вся чертовщина, ………
и ствол, и ветви...

Ни друзей... ни врагов...
Ни кола... ни двора.
По земле он бредёт...
И в душе пустота.

Волочит крылья рваные...
Боль в уставших глазах.
Тело в шрамах изранено...
За плечами... сума.

А в суме той лежит...
Горе-горюшко горькое.
А в суме той... мечты...
Что не встретились с зорькою.

Он был изгнан с небес...
И не принят людьми.
Став изгоем для всех...
Он не ведал любви.

Он не чувствует как...
Ветер крылья ломает.
Он идёт и тоска...
Сердце крепко сжимает.

Ни друзей... ни...

«Двойное послание» – как центральная
концепция теории шизофрении»
или её эпидемиологии
«У шамана открыт доступ к узору, у
шизофреника этот узор внутри. Их ху-
дожественное выражение может ока-
заться схожим».
(или часть рифмованного текста как паттерн?
а весь как узор, их склейка?)
***
Гирлянда букв, слов, текстов, а он был,
пьян, с птичьим лицом,………, быстрый как
колесо, и стремительный как ветер, мощ-
ный, с большим носом, (сеттер?) с умны-
ми/мрачными глазами, сом или утка...

I

Ожидание завтра.
Недопетая
песнь жаворонка.
Будто вечный дождь
заливает глаза,
будто вечный туман
клонит ко сну.
Титры неба
ползут за окном
в мыльной опере
пыльного лета.
Между строк
ищешь тайком
знакомое имя,
словно затёртый шрам.
Но всё остаётся
прежним,
и лишь седина
на висках
обнажает
скользкое время.

II

В конечном итоге
приходит время
открыть глаза,
и тогда
перестаёшь
лгать самому себе,
будто сбрасываешь
кожу,
превратившись
в ящерицу
на голом...

Я нигде — я в воздушной яме,
И нет рядом со мной друзей.
Я в пустой жизни гулком храме,
Спорю с эхом своих речей.

Я не изгнан — я отодвинут,
В мире, миром на задний план.
Из пространства мечты в нём вынут,
Брошен в будни реальных стран.

Брошен случаем в них, в пространство,
Чётких форм и углов прямых.
И в мечты своей яркой царство,
Не могу, путь найти из них.

Путь по ним весь в воздушных ямах,
И в одной из них я теперь.
Болит сердце, оно всё в шрамах,
Что остались от ран...

Случайность по судьбе,
Царапины бороздкой.
Боль спрячу я в себе,
Под шрама нитью жёсткой.

Учусь жить без оглядок,
На правила шаблон.
Форм ровность и порядок,
Предписывает он.

Всегда найдут за что,
И вниз, и ввысь послать.
И чем здесь жили — то,
Не всех — там будет ждать.

Свистит пар кипятка,
Бормочет вскипев чайник.
Длань случая крепка,
А в ней то кнут, то пряник.

Колюч мир, но не волен,
Я над своей судьбой.
Когда не станет боли,
Я буду — не живой.....
Марковцев Ю.