Шкуру

на тюрьме «свобода!» написали
зэкам прогуляться приказали

зэки прогулялись, конечно
и проголодались, конечно

а в тюрьме сейчас лапшичка и уши
зэки все галопом на ужин

после ужина листочки им выдали
зэки пахана себе выбрали:

он кажись не врущий, не пьющий
он кажись семь шкур не дерущий
он котлет на обед обещает
в общем, путный, нормальный начальник
говорит: стадионы построим
олимпийские игры устроим
обыграем волков всех позорных
отфуярим козлов забугорных

в общем...

Необходимость того что..........
крик мунка, девочка на шаре, пикассо, (герника)
(черника, поспела, пространство всё запрело...)
предчувствие гражданской войны, дали, чёрный
квадрат, малевича, продавщица цветов, дае,
перелистни лист играя, абстракции кандинского,
ротко, филонов шагал, петя водка, купание крас-
ного коня, опыт аристотеля, в шафрановом чепце
дульсинея, (с дон кихотом), шли, вперёд не робея
высотой каблука (она), покоряла небо, компенса-
ции требуя, теребя чётки...

Словно в бессловесный мрак,
к шкурам - кремниям
провалился.
И в зрачках - ощущения.
И как будто без затей
ее "здравствуйте",-
только дрожь биополей
в общем радиусе.
Только легкий ветерок
в позвоночнике
первобытным языком
что-то прочит нам.
Может, вдруг, за темнотой -
холод и стена?
Лишь метеоритный дождь
чертит тайный знак.
Лишь переговоры искр
донесут ответ,
оживляя для двоих
черный фиолет.
И не нужен перевод
у костра для тех,
кому звездный небосвод
в собеседниках.

-До коли испытаний нам еще терпеть,
Взывая свет твой быть помягче?
Кого еще способна в порошок стереть,
Кого под крыльями любви припрячешь?

Чудесных опытов кудесник Ты и Бог,
В сиянии философская природа.
Свернешь всю суть собой в бараний рог,
И все вернешь круги из водорода.

И чешут против шерсти яркие лучи,
Сума сводя магнитной бурей.
И зрят адепты сомнамбулы...
Загадки ядерной печи,
Гадает дух в "железной шкуре".

Кожа, сбросившая июльский загар, ищет грубой ласки в плену трикотажа.
Зимнее солнце, облокотившись о липы, стряхивает с себя новогоднюю пыль.
Настольная лампа вслушивается в шорох изжитых слов на мятой бумажке,
где осколком нежности лучик света скользнул и чернильной кляксой застыл.

Подтаявший городской снег похож на старый пергамент из овечьей шкуры.
Геометрия улиц упирается в тишину долгостроев, как в бёдра карнакских колонн.
Когда находишь только себя, в пустой комнате, судорожно...

Бряцая созвучием бус и колец,
Шурша одеяньем охряным,
Поет с упоеньем кенийский певец
О выжженной солнцем саванне

Где солнца клинок эту землю рассек
Экватором посередине…
Такой вдохновенный, он был одинок,
Один в небоскребной пустыне.

В белках диких глаз плещет аквамарин,
Он пахнет кокосом и нардом,
И гулко-отзывчив тугой тамбурин,
Обтянутый шкурой гепарда.

И был неожидан, и странен, и дик
Напев африканской пустыни
В стране небоскребов, где каменный крик...

Там за горами дальними, за топями опасными,
На берегах обрывистых, и в зарослях лесных
Зверье водилось дикое, с клыками безобразными,
Шакалы шаромыжники и волки – из блатных.

И волки лесом правили, все было по понятиям,
Кто сильный, тех и правила, а всех, кто хочет жить,
Зверье лесное мелкое, под видом демократии,
Они сумели грамотно налогом обложить.

- Мол, значит так, родимые, вы сами выбираете
Кого на растерзание не жалко нам отдать!
Блюсти неукоснительно! Но если оплошаете,
То...

Не рвутся в бой вояки.
Кого-то ждет деньга,
Кто-то любит драку,
Но шкура дорога.
А богачи швыряют
Щедро деньги на кровь.
Свое не потеряют,
Высосут с выживших вновь.
Все бессмысленно и странно,
Не улучшит жизнь ничью,
Но навеки оставит
Страшную память свою.

Н.В.Невесенко

А изначально мы все свободными рождались
И будем продолжать такими же рождаться.

"НЕ петь, молчать, стоять, бояться!"-
Кричал нам Вождь-,
"Не смейте даже улыбаться"!
И грянул дождь...
Чтоб посмывать с нас грязь и ложь,
Которые мы сами рады постараться
Приклеить к своей шкуре,
Ещё рога приставив, побадаться,
Внимать какой-то странной дуре,
Нести бредок, насколько он возможен...
Ну, и так далее... А ко всему приложен
Стереотипный Панцирь - сучески безбожен!

Ломай...

Здесь, как собственно и везде, ничем никого не уди-
вить, и нечего себя рядить в овечьи шкуры, и обещ-
ать не надо, промчалась вся жизнь, без огляда, так
никого и не победил(?) даже себя, всегда и везде, в
лучшем случае был один, или в конце, ни цирка,
ни колпака, ни шапки невидимки, лишь отблески
и картинки, просветы, льдинки, распались и распл-
ылись, под действием тяги, и снежок весь растаял,
развеян был ветром, на бумаге (перепад дав-
ления создаст, вдох или упал камнем, (сдох...