Шепт

На лице полоской, рубец шрама,
Это раны, уж давно зажившей след.
Ты прости меня, прости бродягу мама,
Я тебе доставил очень много бед.

Обо мне ты часто плакала ночами,
А я молод был — совсем без тормозов.
Обо всём забыв, с весёлыми друзьями,
День и ночь гулять я был всегда готов.

На недели, не сказав тебе ни слова,
Из родных краёв бесследно исчезал.
А потом вернувшись, как обычно снова,
Что теперь остепенюсь я обещал.

А однажды я узнал, назад вернувшись,
Что тебя Бог пожалев...

Я живой. Вокруг – тепло и тихо.
Мамин защищенный полумрак.

Верно – мне шептала аистиха:
«Не в живот тебя несу,
а в рай!…»


Мама у меня святая. Знаю.
Жаль, что сын – да не в нее душой…
Днем – ворочаюсь,
а в ночь – пинаюсь:
вот такой я хулиган большой!…


Кем я стану на торгу планетном?
Президентом?
Дворником – под снег?…

Нет, скорей всего – приду поэтом.
Точно так,
как – в позапрошлый век.


Погуляю посреди народа.
Научусь спасаться. И спасать.

Чтобы – в...

Сумасшедший лежит на кровати
В расфуфыренном свадебном платье,
Он жениться на облаке вздумал,
Он влюбился в небесну акулу.

Но его не пускают к невесте,
Не дают быть с любимою вместе,
Ведь он лазил к невесте на крышу,
И кричал о любви всеуслышно.

Проплывала невеста над психом,
Он, увы, не умел любить тихо;
Не могла взять с собой бедолагу,
Несмотря на мольбы и отвагу.

С высоты бренный мир созерцала,
Все ему милосердно прощала;
Увезли в Дом Хихи к идиотам
И заставили тупо...

Он стоял один и смотрел в ночь
Ночь смотрела на него
Ночь ничем не могла помочь
Тихо, неслышно шептала тьма
«Уходя от любимой
Предаешь себя»
Губы сами его прошептали
-Да

"Если встретишь Любовь
Это навсегда!"
Ночь над ним улыбнулась
И ветер проснулся
Прошелестел листвой
-Да

Напротив берёзы стояла рябина.
Весною берёзка, встряхнув нежной веткой,
Досадно шептала: какая картина!
Так жизнь проживать с некрасивой соседкой.

И шелестом листьев она улыбалась,
Когда свежий ветер ей пел о свободе,
Легко прикрываясь, кокетка старалась,
Понравиться честной и злой непогоде.

Но было предвестье в осеннем тумане,
Среди унывающей мрачной пустыни,
Смеясь и мечтая, в самообмане
Покорно уснула, одетая в иней .

Рябина цвела по завету пророка,
Порой забывая про смех...

Я поцелуй верну...
и тут же попрошу обратно!
И вновь верну -
и снова в долг возьму...
и бесконечно будем
поцелуями шептаться -
и будет в тишине звучать:
люблю...
люблю...
Как сладко в долг
с любимой
целоваться!

Этой душной весной небо падает пухом под ноги,
облака расступаясь, считают прохожих шаги.
Будет трудно лететь, ты же знаешь, мы вовсе не боги -
променяли на мётлы мы белые крылья свои.

Будет трудно лететь - небо нынче становится плоским,
нам придётся прижаться плотнее к корявой метле,
маневрировать между людей некрасивых и с лоском,
и сухими губами шептать о любви к высоте.

Это ради любви, пусть полёт наш по низкому небу,
Я скучал по тебе даже раньше, когда и не знал,
когда просто...

Хорошо, что проснулась...
Шептал Иисус:
"Отче, прости их..."

Отринь сомнения, Сестра!..
Монашка, монашке шептала
И в храме свечу зажигала...

Слепым котятам
Шептала в закутке мать-кошка:
"Всё ещё будет!.."