Шелест реки

В каждой строчке...
Любовь...к тебе одному.
В каждом дне...
Любовь... к тебе одному.
Ты…всё то...чем живу.
Ты...всё то...чем дышу.
О тебе...я...прошу,
О тебе...я молю.
Смотришь ты... на меня,
Взглядом...
Полным любви.
Стал моим... навсегда,
Сердце... бьётся в груди.
Ветер шепчет...люблю,
Я люблю...я люблю...
Мне с деревьев...
Листва шелестит.
Нам с тобой...хорошо.
Мы от счастья...
На небе седьмом.
В облаках мы летаем.
Мы...друг-другом живём.
В каждом дне...
Любовь...к тебе...

Черная вода ночи
медленно заполняла пространство комнаты.
Аромат ладана
оседал облачным призраком
в глазах сна.
Потусторонний свет луны
прорезал окна
тонкими лезвиями серебра.
Тяжелую тишину
разбавлял шелест ветвей
в напряжении ветра…
Здесь играли любовь
в застывшем театре
тени мертвых богов…
Он родился из смерти…
Он пришел из любви к холоду…
Его имя – благословение севера
и проклятие солнца…
Декабрь.

Легко подняться над стихией сна,
И слышать эту музыку в тумане,
И тихий шелест сказок у окна
Тебя за грань реальности заманит.

Но тайны эти охраняет ночь.
Они не многим свет во тьме являют,
И только лунный лис лежит у ног,
И записать их снова позволяет.

О, как люблю я в этот звездный час,
Одна оставшись, позабыв заботы,
Вдруг ощутить, как просыпаясь в нас,
Истории живут, и отчего –то

Меняясь на глазах, текут во тьму,
И суть свою небесную являя,
Легко парят, не ясно почему...

За что же осень я люблю?
Не за дожди и ветер сильный,
Не за погоду мерзкую свою,
А за красивый шелест дивный.

За воздух свежестью манящий,
Что приближает нас к зиме.
За аромат вокруг парящий,
Который дорог очень мне.

Ты далеко, а я блин рядом
С голимою своей тоской
А пацаны исходят ядом -
Ты думаешь, братан, на кой
Об этой (о тебе ну то есть)?
Забудь, наплюй и разотри
А я пишу уже не повесть
Роман конкретно о любви
Нанизываю буквы в строчки,
Такая шняга, охренеть
Мне кажутся пустыми ночи
И в листьях чудится мне медь
Медвежьей шерсти шелк и нега
И шелест быстрых птичих крыл
Эх, ёшкин палец, ща бы снега
Я б сердце в этот снег зарыл

Любви хочу! Волшебной и хмельной…
Чтоб мир вокруг искрился звездопадом,
Благоухало всё весенним садом
И счастьем накрывало, как волной.
Любви хочу!
Как ночи грозовой...
На миг скрестившись молниями взглядов,
Сразить друг друга мощностью разрядов,
Сходя с ума от близости шальной.
Любви хочу!
Как в море в летний зной
Нырнуть без страха в объятья,
Забыться в нежности любовного распятья
И шелест крыльев слышать за спиной.
Любви хочу!
Небесной и земной… !!!!!!

А хочешь...
Я исчезну...растворюсь.
Я белым облачком...
На небо поднимусь.
А с неба...
Тёплым дождичком...
Прольюсь...
Я растворюсь...
До самого...
До донышка.
Я стану в жаркий день,
Прохладным ветром...
И нежно буду целовать.
А в холод...
Лучиками солнца,
Тебя я буду согревать.
Я в каждой капельке...
В цветочке...
И листочке.
Везде...везде...
Везде...увидишь...
И услышишь... ты меня.
В журчании ручейка,
И в шелесте листвы.
И в щебетанье птиц...
Везде...есть Я.
Ты...

Почти на грани мирозданья,
Где солнце всходит с опозданьем,
И что ни год, то недород,
Жил древний лягушачий род
В своем заброшенном болоте.
Сменялись поколенья. Сотни
Лягушек жили, умирали,
Любили и другой не знали
Судьбы. Их мир – сплошная ряска.

Но издревна ходила сказка,
Что бог, создав их жалкий край,
Ещё и лягушачий рай
Построил. И творенье бога
От них скрывала лишь дорога –
Кажись, «Норильск-Караганда».

И находились иногда
Решившие сменить уют,
Полуболото-полупруд...

Стоят звенящие морозы.
Разогретая теплом
Роняет радужные слёзы
Ель в убранстве дорогом.

На ветках бусы и игрушки
Мишурою шелестят,
Под ёлкой милые зверюшки
Меж собою говорят.

Запоминающийся праздник,
Сказок чудный хоровод,
Как долго ждём тебя, проказник,
Разлюбезный Новый год!

Поторопись к нам, не стесняйся,
Дети ждут, открыв глаза,
Взрослым людям улыбайся,
Принеси нам чудеса!

Татьяна Ларина 13

Сижу за столом небрежный
И вижу в стекле ее
Цвет кожи румяный и нежный,
На пальце сверкнуло кольцо...

Стан тонкий в стекле изогнулся,
Спокойною муза была,
Бокал задрожал и я поперхнулся
От шелеста платья и ветерка...

Допил вино я из бокала,
Встал из стола и повернулся к стойке бара...
Там никого, как не кружи,
Исчезло легкое виденье, как исчезают где-то миражи..