Шалый

Попытался дорогу я раз перейти,
Где Радищев и Ленин скрестили пути,(1)
Но увидел пестрящий газетами стол
И, не чуя подвоха, к нему подошёл.

Вот заглавья: «Банкет превращается в ад»,
«Проституток кромсает садист-психопат»,
А над вёрсткой смердящих порнухою глав –
Голозадая рать обнаглевших шалав.

До того охамели – и пальцем не тронь!
Плачет плачем о вас Торквемадин огонь.
Вся похабщина эта, призывно пестра,
Совокупно с творцами достойна костра.

Я сказал себе: «Друг мой...

Кухня.
Пустошь на столе.
Новогодье на носу.
"Не болеть!
И не шалить!"
- с эСэМэСочкой несусь
к Натали...

Всё так дивно,
Так чётко
И ясно
Возвращает мне
Память
Тех дней.
Табор. Речка.
Куст тальника
Красный.
Разноцветные
Гривы
Коней...

Ярко вспыхнет
Костёр
На поляне,
И отбросив
Мирскую
Возню,
Вкруг него
Соберутся
Цыгане,
Мотыльками
Слетевшись
К огню.

Спать давно бы
Пора,
А поди-ка–
И старухи
Беззубые
Тут.
Все,
От мала
И до велика,
Дочку старого
Цыгана
Ждут.

Растирая
Затёкшую
Спину,
Бросит цыган,
Нахмуривши
Бровь:
"Ну-ка,
Выйди,
Шалунья-Марина...

Вы мне признались, что читая
По вечерам Гаврилюка,
Странички медленно листая,
Шалит блудливая рука.
Смакуя ласковые строчки,
Слегка неловко говорить,
Вы баловали пальцем точку,
Желая в небесах парить.
Распутно расставляли ноги,
Впускали страстную мечту,
И познавали так в итоге
Стихотворенья красоту.
Меня цитировали страстно,
Мне был приятен сей рассказ,
А это значит, не напрасно
Я этот бред писал для Вас.

Выкатило Полнолуние:
- Да, немножко я пьяное.
Не судите - судимы не будете.
И поёт пусть струна гитарная.

Наливай мне ещё шампанского.
В бездну брошена шаль звёздная.
Как любить до рассвета раннего
Молодого цыгана хочется.

Утоми меня поцелуями.
В лепестках топи розовых.
Растревожило счастье лунное
Ночь морозную стонами...

Предрассветной
Сырой
Прохладой
Извлечённый
Из власти
Сна,
Я увидел
Мою
Отраду,
Подносящую
Ковш
Вина.

Освежившись
Живительным
Соком,
С губ прогнавшим
Остатки
Тоски,
Тронув
Пальцы её
Ненароком,
Ощутил
Нежный трепет
Руки.

Словно парусник,
Брёл я
По устью,
Меж кибитками
Спящих
Цыган,
С затаённою,
Светлою
Грустью
Вспоминая
Ночной
Балаган!

Никого.
Неуютно
И пусто
Подле тлеющих
Углей
Огня…
Но какое-то
Странное
Чувство
Покидать
Не спешило
Меня...

Тени силу вдруг нашли, чертополохом духов ра-
зогнали, и интуицией сознание сменили и мир
свой гнев посеял, потерял, любовь и солнце, ду-
щу разогрели и свет и когнитивность и туман,
всё в руку и обман, ошибочность и заблужденье,
бред, всё поменяло знак, и память и мечта сме-
шались, единство потеряло время, расстроилось,
содержит и печаль, и радость и покой, слилось
прошедшее и будущее с настоящим, попятилось
назад, а миражи окрепли, превратились, ожили:
«пылают петухи», кричат...

Гортань колодцев наполняется мелодикой луны,
Столпилась ночь под северной звездой.
Даль сеет миллионы голосов в венозных реках ветра,
И я – привычкой к одиночеству – как к смерти –
Шепчу – проснись, так надо, это, только жизнь,
А будет что-то дальше и мудрей.
Лизнули звезды тишиной надтреснутый карниз,
Овилась тьмы вуаль вокруг ресниц,
Как тяжкая мечта, как вязкий клей,
И миллионы голосов слились в один каприз –
Найти себя в потоке серых будней;
Возможно, я и знаю, как, но я молчу...

Родила меня мать в феврале.
Точно помню, был год високосный.
И совсем как февраль-дуралей
Вырастал я подростком несносным.

Изо льда своё счастье ковал,
Матерьял, правда, очень нековкий.
За отца был нам стылый астрал,
Жили мы по его установкам.

Что декабрь и январь намели,
То февраль разбазарит беспечно.
Что ещё остаётся? - Шалить,
Если ты от природы увечный.

Только шутки его не добры -
Подгулявшего сдует с дороги,
Заплутавшего скинет в обрыв
Иль медведя...

День тихонько идет к концу,
Тяжелеют, чернея, тучи,
Я почти что тебя не жду,
И тревога уже не мучит.
Отошла от усталых дум,
Запретила себе безволье,
Только что-то весь день угрюм
И стучится в окно бездолье.
Тихо кружит во мне тоска,
Я ее прогоняю с болью,
День к ночи… я тебя ждала,
В первый раз не справляюсь с ролью…
Затихаю, когда шаги,
Замираю, когда машины…
Бепристрастно идут часы
И мобильный молчит уныло…
Я иссякла… и слабость ног,
Руки треплют край длинной шали,
Как в...