Сестре его спектра

Сей стих пишу я откровенно,
Чтоб все расставить по местам,
Чтоб молвить четко и, наверно,
Пора свободу дать устам.

Владыку слушал я сегодня.
Пока внимал – все слезы лил.
Он говорил о преисподней,
О силе дьявольской могил.

О том, глаголил он, что благо –
Терпенье – божья благодать,
Что, дескать, не нужна отвага.
(Смеясь, я продолжал рыдать.)

Он повторялся очень часто:
Любовь есть Бог, а Бог – любовь.
(И этой «истиной» ужасной
Он разогрел во мне всю кровь.)

Не пей вино...

«Пришёл я в сад мой, чтобы про запас
С собою взять цветов и благовоний.
Ведь к милой я собрался в поздний час,
А кто меня с цветами остановит?

Набрал я мирры, мёда я вкусил,
Чтоб силы для возлюбленной набраться.
Со мной друзья. Их тоже угостил
Вином в благоухании акаций.

Спиртное запивали молоком
От коз моих, пасущихся средь лилий.
Рекомендую тем, кто незнаком,
Рецепт подобный люди позабыли.

Вино пить с молоком, совсем не блажь,
Возлюбленным особенно полезно
Для смелости...

«Препятствий много для любви,
Не все они преодолимы.
Мгновенья краткие лови,
Пока со мною ты, любимый.

О, если бы ты был мне брат,
Тебя при встрече целовала
И обнимала бы стократ.
Меня молва б не осуждала.

В дом матери моей ввела б
Тебя по родственному праву,
Отмыла б ноги добела,
Постель стелила бы на травах.

В саду сокрытые листвой
Лежали б мы под птичьим гвалтом.
Когда бы не был ты левшой,
Рукою правой обнимал ты

Меня, другая - под главой.
Когда устроимся под древом...

Вдыхая сливки дождя, смахивающего пыль с высушенных
ресниц деревьев, отдающего музыкой железнодорожных веток,
льющего хрустальный блюз в родниковые ладони,
я смотрел, как меняется небо, как тянутся непослушные,
но прекрасные заросли облаков, как пустеет уличный спектр
в одиночестве тротуаров и в прохладе полдневной тонет
телосложение каменных плит. Город вынес водой
старый хлам и мне виделись парков кудрявые тропы,
ключевая сосновая тишь, пруда пестрая зелень.
Я когда-то носил цветы...

Ну, я не гений. Ну и что ж с того?
Людей негениально большинство.

С меня вполне достаточно таланта.
Есть дар какой-то у меня – и ладно!

Не помню: Пушкин о себе сказал ли «гений».
Но вот кто гений, без каких-либо сомнений.

«Я, гений…», - Северянин заявил.
Что ж … Стих его порой довольно мил.

Но ясно по прошествии времён:
Талантлив, да, а всё ж не гений он.

«Я о своём таланте много знаю»
Есенин гением себя не называл.
А у меня судьба совсем иная.
В сравненьи с ним талант мой...

Чтобы понять, что на гербе,
не надо быть герольдом.
Скажу, сестра, одной тебе:
Я - герцог Вюртенштольда.

Я – Ульрих фон де Мортимер –
Верховный Маг Таркона,
Тройной Подвязки кавалер
и ордена Дракона.

Мои поместья широки,
мудры мои законы,
и служит сталь моей руки
опорою для трона.

Со мной здоровался король
и даже снял корону.
Меня боится де ла Моль
и все его бароны.

Не преклонить мне головы
у предков на могилах –
но то, что требуете вы,
я выполнить не в силах...

Позвольте, угадаю я Ваш цвет,
Что тайну имени всегда хранит незримо,
И от него струится легкий свет,
Пронизывая все неуловимо!

И этот свет не тот, что обжигает,
И не такой. что душу леденит,
Но он везде и всюду проникает
И, как весною, сердце бередит!

Весь спектр красок спрятан в этом свете-
Его по полкам только разложи,-
Весны и лета есть в нем разноцветье,
И осени такой, что цвета ржи.

В оранжевой палитре предзаката
Особой яркостью пронзает солнца луч,
То спрячется, то...

Для чёрных мыслей – белые одежды!
Для белой скатерти – кофейное пятно!
Смеётся скептик и ворчит: «Невежда!
Нет чёрного и белого давно.
О чём тут спор? И не было контраста.
Плохое зрение. Надень очки, старик.
Нельзя сводить народ к враждебным кастам,
Спектр многоцветен – этим и велик».

Как мне не оценить лоскутность мира?..
Я бочку на Ньютона не качу,
И вижу чувство долга у задиры,
И плач детей по бате-палачу.

Но знаешь, если бьют меня с размаха –
В лицо – большим спектральным...

Зарывшись с головою в сено -
Сухую пряную траву,
Довольный, рыжий, босоногий
Я верю в древнюю игру.
С тропинки белой пыль сбивая
За мной охотится сестра:
Она - казак, а я разбойник
В пределах нашего двора.
Сдержать дыханье очень трудно,
Себя я выдать не хочу.
Идёт казак, поймать желает -
Сижу тихонечко, молчу.
Закрыв ладошкой нос, чихаю.
Ну всё, пропал, плохи дела!
И слышу голос звонкий рядом, -
А я опять тебя нашла!
С понурой головой на кухню
Бреду я в безнадёжный...

В златую золь золы костёрной
я внимательно смотрю
и вижу спектром бело-чёрным
мир любовника – в аду…

Большую боль беды чрезмерной
вдаль болезненно несу
и знаю чувством совершенным,
флаг к финалу – дотяну?!

Да…день-деньской давно бесцветный,
ночка ладится ко сну,
мобильник звонит «сексотетный»,
на работу – выхожу…