Серый шёлк расшит

Осень. Вечер. КаневскАя.
Сонная река.
Наклонясь над парком долго
Дремлют облака.

Гул автомобилей где то
И счастливый смех.
По аллеям бродит лето,
Прячась ото всех.

Только вечером заметишь
Дымку у воды
И среди пейзажей бледных
Яркие следы:

Ароматы белой розы,
Тёплый ветерок,
Под желтеющей берёзой
Трав зелёный шёлк,

Клумбы, что легко согреты
Вешней красотой.
Видимо зимует лето
Где то в КаневскОй

Ближе некуда, здесь, зелень чрева и воды,
не дают утонуть, стенки матки, (утробы),
теплота и покой, света нет? откровений,
пуповины причал, не ушедших мгновений,
- Веки плотно закрыты(?)
- Или видит жестокость(?)
доброту и причуду, по кускам, или общность,
ни луны и ни солнца, ни тумана, ни страсти,
жёлтый шёлк, чёрный хлопок, рыжий саван
у части и святой белизны, не отнять до рожд-
енья(?) не постичь, не возникнув, Его ,
отчужденья (?)

Я знаю всю меру
человечьей подлости,
Зависть бескрылых к Икару.
Неисцелённую боль,
Пропасть непонимания,
Убивающий яд сомнений.
Подтачивающих мыслей
Неотступный ад,
Смерть от любви
И перерождение в счастье – знаю.
Знаю свободу души
В исчезновеньи желаний.
Поверженный рок – знаю.
Знаю падение в хлопок и шёлк…
И над бездною безмятежный сон.
Соль сказанного между строк
И несказанного – горький оброк,
Дидактику малодушных рабов
И беспомощность мудрецов,
Силу подонков и...

В красную туфельку одела ножку в шёлковом чулке.
Сердце забилось в сладком волнении. Вечер в городке.
Алого платья складки водопадом струятся вниз.
Он у неё не первый, но, возможно, последний каприз?...
Прошлых потерь обиды, пытаясь в душе не беречь,
Толкает одиночество в объятия новых встреч.
Красного цвета помада и чёрный бархат ресниц,
В своём отражении видит "строчки прочтённых страниц"…
Неужели всё повторится?..., проклятое дежавю…
А может с ЛЮБОВЬЮ сроднится вечернее...

Вязкий
простудный воздух
подпирает осеннее небо.
Осеннее небо
сильно смахивает
на затянувшийся ряской пруд.
Солнце смотрит на запад,
как седой патриарх,
и промозглый ветер
напевает что-то
из Джеймса Брауна,
мешая листве уснуть.

Закат оседает пылью,
хлопнув
подъездной дверью.
В прихожей ютится
сквозняк
на груде жёлтых бумаг.
Сердце провидит декабрь
и уходит под лёд –
не велика потеря,
если смотреть на мир
исключительно
в белых тонах.

Ночь одевается в шёлк
и...

Рисовые поля на фоне бамбуковых рощ и вели
кой китайской стены, зелёное на зелёном, шёл
проливной дощ, по нашим меркам ливень, жёл
тое на голубом, пивень, на чёрном, (терриконы)
в соломенных головных уборах, мотыги в руках,
покалено в воде и при каждом ударе, "ах", возде
лывание полей,поднебесной,(страх родившийся
раньше),дайши на рассвете, встань же, ян, чи,на
полняясь энергией по сторонам света,в магнитн-
ом поле, земли, генератор мысли там где мы,
плавное движение внутри, бой с...

Шёл дождь и шёл снег.
Затем пришла ночь.
И стало теплей.
И чёрный фасад
склонился крестом.
И неба клочок,
подёрнутый льдом,
молчанье берёг
для долгих ночей.
Шёл дождь и шёл снег.
В ручьях проводов
неслись голоса –
но твой,
днём с огнём
искать мне,
искать,
как летнюю тень
в осеннем саду,
как солнце во мгле.
Вот сердце твоё –
там стынет огонь,
там тлеет рассвет,
рукой лишь подать;
но пальцы дрожат,
как струны дождя,
как осени цвет
в мехах пьяных крон.
Шёл дождь и...

Чёрный ворон, чёрный глаз,
шёлком на крыле, атлас.
Птица ворон не проста -
там, где ворон - там беда.

Глаз сверкает, как алмаз,
всё приметит сей же час.
Не увидишь их гнезда,
всё скрывает высота.

Есть у воронов приказ:
"Всё, что пало - то для вас!"
Проживёт он лет до ста,
страж могильного креста.

I

Словно тысячи роз на обочине
плачут от холода ночи,
так сердце зовёт
последнюю тень января,
так ладонь вечерней зари
гасит свечу.

II

Где камни читают вслух
карту звёздного неба,
где кувшинка луны
полночным огнём
ласкает
стоячие волны
ветвей,
где бегущей строкой
горизонта
осенний ветер
плывёт на закат –
один сон, один вздох
сквозь безмолвие пыли...

III

Летопись снега
между строк
февраля,
как забытая сказка ночи –
и душа,
словно облако пепла
в вечернем...

Вот славный сочинитель сказок,
Придумщик всяческих подсказок,
Собравшись делать ход ладьей,
Держа ее перед собой, мурлычет:
– Занят ты игрой, так даже скучно мне с тобой.
А, хочешь, покажу картину, занятную, из бытия?
В ней участь принимал и я.
– Да полно хвастать, всякий знает,
Что в жизни сказок не бывает.

Но Серый не окончил речь,
Как кот ученый ухмыльнулся,
Свою накидку скинул с плеч.
Ее повесил как экран,
А на экране дивный стан прекрасной девы.
Дымка тает, и...