Серой дымкой

Дымка прожитых дней, где иллюзии, грёзы,
Где роняет жасмин на ветру лепестки,
Где роса на траве, словно, чистые слёзы,
Где нет средства от бед, от печали, тоски.

Шлейфом прожитых лет укрываю я душу
И ответы ищу, и пытаюсь понять
Смысл событий!.. Покой поутру не нарушу
И возьму, как всегда, карандаш и тетрадь.

И однажды в тиши среди звёзд и молитвы
Я найду свой ответ и признаюсь себе,
Что оправдано всё - все потери и битвы
Совершенством и слов, и событий в судьбе.

Серый как боло-болото,
День и жить в нём неохота.
Радость в нём меня забыла,
И обрыдло всё — постыло.

Всё и все мне надоели,
Поселилась вялость в теле.
А мир требует — иди!
Трудовой день впереди.

По инерции живу,
Жизнью грежу наяву.
В ней обман всё и мираж,
Люди, я и мир весь наш.

В свет мы шли, а в серость вышли,
Тень мы тени Божей мысли.
И в святые образа,
Зря с тоской глядят глаза.

Серый как боло-болото,
День и нет во мне полёта.
Нет в душе и в теле сил,
Счастья...

Серые, грязные лужи,
Ветер холодный, сырой.
Лысина мёрзнет и уши,
Дождь моросит ледяной.

Я весь скукожился будто,
Тысячелетний старик.
Весь до костей замёрз люто,
Сердцем и духом поник.

Вымерз я, сердце льдом стало,
Вымерз — в душе холода.
Кровь бежит в реках вен вяло,
Став частью жидкого льда.

Нет во мне прежнего больше,
Мыслей задорных огня.
Ты пожалей, спаси Боже,
Душу во мне от меня.

Серые, грязные лужи,
Пасмурно, сыро, темно.
Странно, а ветер ведь южный,
А ледяной...

Серый ветер вдали, мокрый снег на висках,
мёртвый свет под свинцовым куполом неба,
беспокойное солнце скользит, как лиса
между глиной осин и берёзовым мелом.

Здесь тебе остаётся всего пара строк
в чёрно-белой февральской тоске бездорожья,
их допишет закат сквозь растаявший смог,
и холодная ночь тишину подытожит.

Утро скользнуло прохладой.
Рассвет приподнял
дымчатый занавес
над коралловым
блеском воды.
Капли февральского яда,
тая мартовской лаской,
тлели весенним ладаном
в ране глубокой
неба.
Сквозь сумрак реки
просвечивал
лёд ветвей.
В сердце старого сада
весточкой
ветер бился.
В мёртвых узорах
чёрного снега,
безмолвия и дождя
терялась
линия жизни,
словно незримый след
падающего
листка …

Пусть сожжёт изнутри,
Душу горькая грусть.
Я в закрытой двери,
Тишину не вернусь.

Там не мне за дверьми,
Дней тепло и уют,
Там чужими людьми,
Стены дома живут.

Там непрошен, незван,
Я своим стать не смог.
И идти мне в туман,
Дымки дальних дорог.

И идти мне вперёд,
Из «пока, в « насовсем».
Среди слуг и господ,
Став чужим тем и тем.

Я не знаю каким,
Будет странствий итог.
Может быть рядом с Ним,
Даст и мне место Бог...
Марковцев Ю.

В безысходности и в дикой печали,
Я просто так прожигаю недельки.
И что за мрази вас создавали?
Грустные, серые, панельки.

Такие привычные, и взгляду родные,
Как пустая бутылка водки на столе.
И неужели мне серость надоело впервые,
Ведь как вы уже знаете, что я навеселе.

В них врастают КБ, и алкаши до утра
Под окнами орут до стельки.
А завтра после них с бодуна,
Дворник метёт около серой панельки.

И в подъезде начинается пальба,
А после, мёртвый наркоша, и кровь на шинельке...

Веет холодом от стен бетонных,
От обыденности скачет меланин.
Все больше мыслей незаконных,
От депрессии спасает только никотин.

Серое небо, и серые панельки,
Одиночество вгоняет в серые краски.
Я как потерянные две тефтельки,
Люди вокруг меня надели маски.

Жестокий убийца и надзиратель,
В отражении вижу лишь мертвеца.
Одиночество только мой приятель,
Как в бетонных стенах дожить до конца?

Мармеладов

Город в зрачках прохожих и редких лужах,
Повод: мы так похожи и ты мне нужен,
Голос родной и близкий, мой лучик света,
Полос трамвайных много, в них мало лета…

Странно, как жалко тех, кто услышит море,
Рано потухнет солнце, как быть с мечтою?
Знаешь, у нас с тобою лишь пара крыльев,
Даришь цветную сказку вне строчки были.

Грустно.. аккорд гитарный слух растревожил,
Пусто на нашей лавке и в нашем прошлом,
Пахнет ванильным кофе и чуть духами,
Нас нет в открытках детских, и временами...

Мы такие, какие мы есть.
Мы волки
Мы такие, какими мы стали.
Нас воспитывали,
А хули толку.
Нас били и мы умирали.

Нам бы скорость поднять большую,
Нам взлететь бы, достать до РАЯ
Как сказать о чем я тоскую,
Как сказать о чем я мечтаю!

Нам казалось: вот какие мы волки!
Нам казалось – вот какие мы стали!
Но жизнь оказалась паскудой
А струны оказались без стали.

Мы идем и бредем все как прежде,
Мы идем и горланим как раньше.
Но должна же быть все же надежда!
Мы должны все ж...