Серии малютки

Серые, грязные лужи,
Ветер холодный, сырой.
Лысина мёрзнет и уши,
Дождь моросит ледяной.

Я весь скукожился будто,
Тысячелетний старик.
Весь до костей замёрз люто,
Сердцем и духом поник.

Вымерз я, сердце льдом стало,
Вымерз — в душе холода.
Кровь бежит в реках вен вяло,
Став частью жидкого льда.

Нет во мне прежнего больше,
Мыслей задорных огня.
Ты пожалей, спаси Боже,
Душу во мне от меня.

Серые, грязные лужи,
Пасмурно, сыро, темно.
Странно, а ветер ведь южный,
А ледяной...

Серый ветер вдали, мокрый снег на висках,
мёртвый свет под свинцовым куполом неба,
беспокойное солнце скользит, как лиса
между глиной осин и берёзовым мелом.

Здесь тебе остаётся всего пара строк
в чёрно-белой февральской тоске бездорожья,
их допишет закат сквозь растаявший смог,
и холодная ночь тишину подытожит.

На маленькой тучке спал солнечный лучик
В носочках из ранней росы.
Завернут, в пеленку из капелек звонких
Малыш, чтоб не мерз, в пору ранней весны.
На нем, распашонка из лучиков тонких
Штанишки из теплых краёв
Сверкающий чепчик на светлой головке,
Согреть, чтобы темечко мартовским днем.
Он пьет молочко из весенней прохлады.
И вот наступила пора пообедать.
Еду принести уже лапочке надо.
Поест и заснет, подрастая до лета.
Он сможет, лучем прорываясь сквозь тучи
Согреть, нашу землю с...

В безысходности и в дикой печали,
Я просто так прожигаю недельки.
И что за мрази вас создавали?
Грустные, серые, панельки.

Такие привычные, и взгляду родные,
Как пустая бутылка водки на столе.
И неужели мне серость надоело впервые,
Ведь как вы уже знаете, что я навеселе.

В них врастают КБ, и алкаши до утра
Под окнами орут до стельки.
А завтра после них с бодуна,
Дворник метёт около серой панельки.

И в подъезде начинается пальба,
А после, мёртвый наркоша, и кровь на шинельке...

Веет холодом от стен бетонных,
От обыденности скачет меланин.
Все больше мыслей незаконных,
От депрессии спасает только никотин.

Серое небо, и серые панельки,
Одиночество вгоняет в серые краски.
Я как потерянные две тефтельки,
Люди вокруг меня надели маски.

Жестокий убийца и надзиратель,
В отражении вижу лишь мертвеца.
Одиночество только мой приятель,
Как в бетонных стенах дожить до конца?

Мармеладов

Город в зрачках прохожих и редких лужах,
Повод: мы так похожи и ты мне нужен,
Голос родной и близкий, мой лучик света,
Полос трамвайных много, в них мало лета…

Странно, как жалко тех, кто услышит море,
Рано потухнет солнце, как быть с мечтою?
Знаешь, у нас с тобою лишь пара крыльев,
Даришь цветную сказку вне строчки были.

Грустно.. аккорд гитарный слух растревожил,
Пусто на нашей лавке и в нашем прошлом,
Пахнет ванильным кофе и чуть духами,
Нас нет в открытках детских, и временами...

Мы такие, какие мы есть.
Мы волки
Мы такие, какими мы стали.
Нас воспитывали,
А хули толку.
Нас били и мы умирали.

Нам бы скорость поднять большую,
Нам взлететь бы, достать до РАЯ
Как сказать о чем я тоскую,
Как сказать о чем я мечтаю!

Нам казалось: вот какие мы волки!
Нам казалось – вот какие мы стали!
Но жизнь оказалась паскудой
А струны оказались без стали.

Мы идем и бредем все как прежде,
Мы идем и горланим как раньше.
Но должна же быть все же надежда!
Мы должны все ж...

Отражает взгляд
Гладь мёртвого озера.
Зеркальный покой.

Русь ты милая родная,
Что творится дорогая?
Год лишь только начался...
Сколь народу уж скончалося.
В Ставрополье таксистов перестреляли...
Мол, террористам откат не дали.
Вот поэтому и расстреляли...
На счетчике у них давно стояли.
А откуда в Ставрополье террористы?
Или еще, какие там экстремисты?
Ведь полицейских там не счесть...
Дружин казачьих не перечесть.
Оклады приличные все получают...
Только ничего видать не замечают.
Откуда террористы там берутся...
Не в инкубаторе ж они...

Сколько там звезд в млечном пути?
Во вселенной не угасающие огни, стихии,
В этой галактике лишь две видны,
В них реки зеленые и серые мосты.

Берега из александрита и агата
Переливаются в цвета заката.
Радужные дожди накрывают поля каждой звезды,
Драгоценные ливни, грозы поразительной красоты.

Туман ложится на горы серым светом,
Зеленые тюльпаны у подножья прорастают букетом.
Это новый мир завораживающего взгляда.
Не отпускает с груди ядовитая громада.

Не о природе, но о природе...