Серенький волчок

Никогда ты не услышишь
Этих глупых моих стихов
А вот если шаги по крыше
Или капли дождя услышишь
Или шорох серенькой мыши
То это значит – моя любовь.

Небо, небо, небо,
Небо голубое,
День десятый небо
Дождик беспокоит.

Дождик льёт на зонтики,
Дождик льёт на шапки
И котёнок серенький
Поджимает лапки.

Я котёнка зонтиком
От дождя прикрою:-
"Не волнуйся, маленький,
Я теперь с тобою"

А потом я стану
По колено в лужу.
Лучик солнца радостный
Мне заглянет в душу.

Я своё сознание
Под дождём отмою,
Я совсем спокоен-
Бог всегда со мною.

Боже-боже, что я вижу – вот делишки,
Как-то в дверь стучат после обеда.
Открываю - в сереньком пальтишке
Александр Сергееич Грибоедов.
Он мне сказал, измерив взглядом лисьим:
«Налей-ка брат мне водочки в стакан.
Эх, правду говорят – у нас в ТЭИСе
Уж очень строги ректор и декан!»

Пр. И пусть не верят злые домоседы,
Что может в наше время чудо быть.
Здравствуй, Саша Грибоедов –
Прошу через порог переступить!

Ну, я спросил его: «Откуда, Шура,
Вы появились и т.д. т.п.?»
А он...

В сотый раз я у ног Твоих, Боже!
Нету сил больше жить так негоже,
Нету сил больше серенькой массой
Быть крупицей безнравственной рассы.
Нету сил в молчаливом согласьи
Дрейфовать в океане несчастья,
В океане слепого скитанья
На летучем голандце изгнанья.
Сотни раз я у берега ночи
Лицезрел Твои звёздные Очи,
Распознать Твои знаки пытался,
Но всегда лишь опять ошибался.
Сотни раз начинал всё сначала,
Загоралась душа, но сгорала.
В еле тлеющих искорках снова
Я упрямо ищу Твоё Слово...

В моё сердце запустила
Коготочки птичка-грусть,
И вцепилась, что есть силы!
Помогите кто нибудь!

Колют острые крючочки,
Беспричинно, просто так.
Ах, ты ж серенький комочек!
Ах, ты ж маленький пустяк!

Хлебная мера веселым дымком улетает, сгорела - и пусть!
Серенький ослик бредет по холму, седока не тревожа.
Веткою пальма приветливо машет и огненный куст
дарит тепло предвечернее. Раньше иль позже -
отпуск бессрочный? Полеты над красною крышей
или над Храмовой ? В вечности - каждый герой.
Город, твои позывные тревожные слышу.
Ненависть стены воздвигла, но правит любовь над горой.
Ветер пустынный -гаремов песчаных прислужник.
Вслед за хамсином прольются дожди. Горизонт
вновь отдалит...

В детских глазах отражается завтра -
день, где не будет тебя и меня...
И Она никогда не прошепчет,- "папка!"
потому что когда то сказал ты,- "прощай".
И ты не увидишь сереньких глазок,
что отражают сиянье луны...
Этих ладошек не услышешь ты запах,
не коснешся и золота ее головы...
Ты наверное даже никогда не узнаешь,
что дочку твою, все же, я родила...
У тебя своя жизнь и ты не вспоминаешь,
о том что когда то любила тебя...
Что люблю и сейчас, но не так уж как прежде,
что люблю, как...

По узким улочкам на пике лета,

вдоль пышных вишень, мальв и роз,

в лучах горячих золотого света,

иду по городу Мечты и Грез....

Он, молоком пропах и детством сладким,

и виноградной спелою лозой,

и вереницей слов из серенькой тетрадки -

в них лес и солнце, небо и прибой....

Газет вчерашних, стопку собирая,

ищу в них что-то, важное до боли,

бумажный край, зачем-то загибая,

cтараюсь прочитать и вспомнить роли...

События...В них роюсь, понимая,

и смысл...

Пронзительною чайкой в гребни скал…
Душа взлетела, бросив тело в море…
Не страшен ей бессмысленный оскал…
Старухи-славы в серенькой каморе…

И обласкав все скалы древних скал…
На грани замерли у музы крылья…
Что Пик Свободы - грозный аксакал…
Подставил для трамплина свои шилья…

Из грома изумрудных моря брызг...
Из преисподней жалкого отребья...
Погибших душ пронзительнейший визг...
Не вызывал былого сожаленья...

Прости... Мне не хватило просто сил...
И помни...

Размером с воробья, худой,
Он лапку заднюю волок.
Котенок слабенький, больной,
Кто был с тобою так жесток?

Пушистый серенький комок -
Страданья маленькая кроха!
С рожденья мир к тебе жесток,
И в этом мире тебе плохо.

Хотелось мимо бы пройти,
К жестокости душой привыкнуть,
Ведь невозможно всех спасти…
Но это значит дать погибнуть!

И руки тянутся к нему
Наперекор всему рассудку!
Сама не знаю почему
Уже люблю его, малютку.