Серебром висков

Воды Иордана, воды Иордана
Напоили твои глаза,
Розовая пыль закатного облака
Покрыла твои виски,
Терновый венец солнца
Просочился кровью вечерней влаги.
Пальцы твои скрестились Полярной звездой.
Кубок Большой Медведицы
Вылит на голову ромом ночным.
Воды Иордана, воды Иордана
Пенятся твоей музыкой,
Листья заката плещутся
Осенью горизонта.
Солнце твое зимнее
Свечки клинком скользит по ветвям,
В холод мой бьется нежностью,
Колет крещенский лед.

Луна связала ночи полотно,
За звёздочками спрятав узелки,
К утру найду начало всё равно,
По петелькам встречать приход зари.

Трава по пояс, шорох ветерка,
Цветы склонились аркой благовоний,
Нить паутинки сверкнула у виска
И занавес открыт для церемоний.

На ветвях паучки-снежинки
тихо ждут, затаивши дух,
Что в хрустальные паутинки
попадут сотни снежных мух.
Я вытаиваю губами
небольшой «глазок» на стекле,
Без помех – на миг – наблюдая
белый мир в метельной золе.
Догорают года и судьбы,
и фонарь – прощальною згой.
Мы по крышам гулять не будем,
не сыграем в снежки с тобой.
А мороз – мальчишка-проказник,
навсегда позабывший страх,
Разложил ледяные паззлы
в слово «вечность» на полюсах.
Жаль, окно скоро льдом затянет,
снова...

. Нарвем ромашек мы, добавим лютики
И соберем себе большой букет.
Зачем, мужчины, вы девчонок любите?
Любите женщину за сорок лет.

Пускай в висках у ней метель завьюжила,
Но если нужно вам тепло и свет,
Коль запечалится, иль закручинится,
Зовите женщину за сорок лет.

Пусть ей морщиночка легла в разлет бровей,
Закрался в локоны сединок след,
А вы, как в юности, цветы дарите ей,
Цените женщину за сорок лет.

Тогда морщиночки ее разгладятся,
В глазах появится веселый свет,
И...

Плохо было при Иди Амине -
Голодно, отсутствовал причал…
Выручали нефть и алюминий…
Впрочем, даже он не выручал!

И народ Уганды прямо с детства –
Будь то смерд, понтифик, феодал -
Здорово шалил – то в людоедство,
То в маразм от голода впадал!

Не хватало мяса, сала, тмина.
Пустота кругом – куда ни кинь…
А потом не стало и Амина.
Помер наш Иди Амин: аминь!

Скучно там, в Уганде, без Амина.
Слышен львиный рык и львиный зев.
Счастья нет в Уганде и в помине.
Голодают жители… и лев...

Дождем размыло стекла в рамах,
под ливнем тает горечь дня,
Стихами позднего признанья
(ох уж эти тайны подсознанья!)
Пишу письмо я в НИКУДА….
Виски сжимает непогодой
Горчит китайское вино
На картах позднее свиданье,
но это старое гаданье,
Опять обманчиво оно…
Король червовый, Дама-трефы…
Разлито по столу вино…
Часы пробили надо мною
И теплый ливень сам-с собою
Стирает вновь лицо твое…

Как яркий луч судьбы
Ко мне ты прикоснулась,
Оставила в душе неизгладимый след.
Но даже если ты ко мне и не вернулась,
Знать, это не какой-то жизни бред?!
Я сяду у камина,
Пью виски без воды,
А за окном дождь длинный
Смывает все следы.
Но только не из памяти...

Схожу с ума. Боль бьет в висок, как коршун,
Пытаясь вырвать мысли и слова.
Звучат стихи - а мне от них все горше,
И все сильней кружится голова.

Пытаясь заслониться, вскину руки,
Хватаясь за тяжелые виски.
Увы, мне не дают покоя звуки
И дневника тетрадные листки.

Играет боль - по нервам, как по струнам,
Меня не оставляя до утра.
...
Гадает ночь по древним звездным рунам,
Вне времени - меж завтра и вчера...

Сегодня ты опять пришла,
вновь подступила комом к горлу,
венцом бессмысленного зла
мозоль кровавую натерла
на обморщиненных висках
моей души.
Где взять лекарство?!
Я целиком в твоих руках,
Твое Величество, Бунтарство!..

Да! Любовь с большой буквы искала
Среди лучших земных идеалов,
Повидав парадоксов немало
Меж накладок и интервалов,
С интересом перебирала
Человеческие уставы !

И жилось, как жилось-умелось !
Робость нравилась, как и смелость.
Только сердцу всегда хотелось,
Хоть смеялось ему, хоть пелось,
Не того, что в руках имелось,
А другого оттенка зрелость!

В безграничное верилось счастье!
К эфемерности всё ж пристрастье
Уступило природной страсти,
Доверяя молве и власти
И прогнозам...