Сентябринка

Осенние листья срываются-
И это имеет значение...
У каждого, кто рождается,
Должно быть предназначение.

Прошу у себя прощения
За трусость и нерешительность.
Теряла предназначение,
Боясь потерять значительность.

Влюбленные и прирученные,
Простите за боль отсуствия.
И за пути измененные,
За неудач сопутствие.

И пусть не за все обиды
Способна душа раскаяться.
Мы перед собой могли бы
Хотя бы чуть-чуть покаяться..

Пройти чтоб своей дорогой,
Испытывая влечение,
И понимать...

I
Вечерний поезд.
На лилово-матовых стёклах
пятнадцатого вагона –
одноэтажные домики,
прорастающие
кипарисами,
огненно-розовый горизонт,
приглушенный зной облаков
и ростовские звёзды
на сон грядущий…

II
Море в полдень.
Песчаное дно играет на солнце
всеми цветами неба.
Прозрачные волны
сбиваются в пену.
Изумрудные миражи
раскалённого пляжа,
и горячего ветра
ласкают
сухую траву души…

III
Пой, пой вечернее небо
тысячами огней,
тысячами влюблённых глаз,
тысячами лун...

Площадь, в центре памятник, руки в карманах,
должно быть похабник и скандалист, отставил
ногу, кричит всему миру, «ах, как я чист», тень
прилегла сзади, в сентябре, дальше улица, до-
мов два ряда, люстра, выключите свет и так гру-
стно, не надо, покойник в гости пришёл и треб-
ует что-то, видно скучно на том свете? о чём-то
хочет сказать или предупредить? и не нужно го-
рбатого к стене тулить, могила и его исправит,
видно так и есть, всех, он, позабавит, осень, по-
желтеют листья и...

Дождик долго лил наискосок
По ступеням пустого вокзала.
Провожал нас родной городок,
Я из детства, спеша, уезжала..

Я спешила в другую страну
В тёплый край, где жила моя мама.
И не знала - с годами пойму:
Счастье там я своё оставляла.

Счастье видеть над морем зарю,
С ней вдыхая морские туманы,
Счастье - солнца тепло к сентябрю,
И ветров созвучие органов.

Счастье - видеть ирисы в полях,
И шиповник в листве изумрудной.
Море трогать, купаясь в волнах,
Слыша голос прибоя...

Какие странные тени отбрасывает Бог,
Как тени эти преломляет земля…
Как сокровенен язык растений
И плоским кажется язык людей.
И паутина сентября, как линия судьбы,
Плывет над лесом, полем и простором.
Высокая и белая трава колышется молитвенным устоем,
Нет, шепотом любви, прозрачной, совершенной.
И солнце уж не жжет, а согревает, во всем – святая тишина.
Рукой подать до рая. Уж сон земной остался позади.
В нежнейшем свете ты сливаешься с Душой,
С покоем и устойчивостью Духа и с...

За окошком льет и льет холодный душ,
На земле ковер из листьев и из луж,
Все деревья кто-то разом расшатал…
Сын рисует за столом, а я устал.

Вот сентябрь "бабьим летом" отгулял,
А за ним притосковал, приковылял
День октябрьский, обычный серый день…
- Пап, на улицу хочу.
- Пальто надень.

На минутку ветер небо разорвал,
Землю луч последний раз поцеловал:
Подожди, мол, до утра и не скучай…
Где-то сын мой под дождем, а я пью чай.

Лужи морщатся под женским сапогом
И разносится...

Осенний экспромт 14-1

А я возьму седую прядь
И накручу её на палец.
Солидный возраст?! Хм… Благодать.
Красив осенний ранний глянец.

В природе золото листвы.
У человека умудрённость.
Есть иногда желанье выть.
Но это тоже – просветлённость.

Намёк – на поздние цветы
Ещё не всё упало в пепел.
Чуть лихорадит ночи стынь.
Но есть зато канонов слепок.

Кому он нужен? Просто щит
От стрел, «сочувствующих» плоти.
Так каждый первый зорко бдит
За угасанием природы.

Седые пряди...

Закон Конвенции о защите прав человека гласит!
Жаль, что народ в Мире от войн голосит…
Право каждого лица охраняется законом,
Да и равны мы все перед Богом.
Никто не может, жизни быть лишен
И насильственно от жизни отрешен.
Как во исполнения вынесенного приговора судом,
А не каким-то чиновничьим, криминальным лицом.
Хотя в законе есть часть вторая…
Видно совсем она здесь другая.
Вот она-то позволяет кое-кому…
Вести на планете кровопролитную войну.
Не стоит никого силой давить…
Судом...

Осенний экспромт 14-8

Не знать, не плакать, не страдать.
Уйти от мира в безпредельность,
Оставив нудь и канительность
Мне больше нечего терять.

Пожалуй, только жёлтый лист,
Упавший жертвенно под ноги,
Как кроток, хоть дожил до срока.
Исполнив божеский каприз.

Он тих, а я рыдаю внутрь.
Беззвучно разрываю нервы.
И блюз, златою канителью,
Вливается в осенний флуд.

Строка к строке. И новый стих.
Но сух он, хоть омыт слезою.
Ещё живу. И мысли строю
Сверлящий червь тоски притих...

Зашили рот, чтоб замолчал.
Заткнули глотку толстой ватой.
Он медицину обличал,
всё находил, кто – виноватый.

Они живут, а он – гниёт,
уж к телу подступило тленье.
Наука движется вперёд,
своё в науке песнопенье.

Сам виноват, врачи твердят,
а за ошибку – и расплата,
и в рясе (батюшке – до пят),
отец поёт витиевато.

Кадилом машет, я стою,
свечу держу, горит без воска,
и все застыли, как в строю,
свеча для смерти – папироска.

Песок, песок, кругом – песок,
в молчании – правда...