Семя

Как сможем мы понять себя,
Коль мы себя не знаем
И суть свою - другое "я"
В себе не принимаем ?
Нас как волков, в ряды флажков
С рожденья поместили,
Решили всё за нас во всём,
Без спроса окрестили !
И учат нас учителя,
Священники, соседи,
Друзья, а также вся родня
Нравоученьем бредят !
Чтоб не будил, не волновал
Своей души глубины,
За нас нам создан идеал
И масса школ трясинных,
Что поглощают с головой
Рождённое созданье,
Где весь порядок мировой...

В маленьком семечке спряталось яблони деревце,
В лоне земли ему быть эмбрионом и девицей
Красною стать, украшением сада, усадьбы
И осыпать всю деревню цветами на свадьбы.

Завязь растить ей природой даны полномочия,
Мыть под дождём и спасать молодь от чревоточины
Той, что наносит ветрами откуда незнамо,
Это уже не сквозняк, а семейная драма.

Яблоки сплошь краснощёкие мать в люди вывести
Думает, чтоб на прилавках к ним ценники вывесить...
Знать бы ей, что привлекательность - путь в...

Белесой пленкой дождевой
Судьба окутала меня,
Белесой пленкой дождевой,
Багровым светом полудня.
А ночь – тигрицей мне на грудь,
Кричал вечерний козодой,
И словом: будь или не будь –
Судьба сказала мне: ты мой.
Но для верблюжьего хребта
Пера совина не нашлось:
Пустые выбросив года,
Из сердца вытащил я гвоздь.

Как все-таки странно и трудно взглянуть на себя с той стороны зеркала…
Я.
Опали серые листы,
Огнем живящим опали,
И мир, что куклою застыл,
Ростком поднялся из пыли...

Развоплощенная звезда
Взорвалась
Да…
Взорвалась нестерпимо ярко
Потом так долго остывала
Долго. Жарко
Фонтаны света отдавая
Собою космос согревая
Да…
Жизнь прошла.
Такая странная
Такая яркая
И стала уменьшаться , засыпая
И вот конец.
Все.
Ничего.
Тьма.
Так торжествуй же, торжествуй
Все поглощающее время
Вселенная
Баюкая свое дитя
А-а –а ,а-а - а
Ей напевает неспеша
И набухает в лоне семя
Родится новое ДИТЯ!
Да!

Вот здесь был хутор,
но для нас - стоит он в памяти сейчас.
А что случилось?
Почему, куда он делся?
Я расскажу.
Он вырос здесь, как будто в сказке,
бежали беглые с опаской
- на Дон, на вольные степя
от гнета буржуазного тогда.
Себя казаками называли,
и хутора здесь возрождали.
Среди степей, на безымянной речке,
он простоять был должен вечно,
расти и благоухать,
и род казачий продолжать.
Сады цвели весной там белым полотном,
и пели птицы в гуще камышов.
Лягушки вечером...

Растрепанные пряди облаков,
Уносит ветер безмятежно в перспективу.
Сырое время ведьмаков,
И ожидание бури чтиво.

И подойдет к твоей двери,
Тихонько время постучится.
И скажет шопотом: -Смотри!
Как небо светом золотится.

И свежий воздух гладит грудь,
И мысли свежестью здоровы.
Пропали страхи, злая грусть.
Она душевные оковы.

-Да что ж за мысли в голове?
Стращая жизнь драконьим оком.
Росою выпал на траве,
И в корни сгинул млечным соком.

И птицы хором запоют,
И утро в славе...

Когда умру, меня не хороните
Вы на святой кладбищенской земле,
Но лишь костёр прощальный разложите
На чёрной отдыхающей скале.

И на огне пылающих столетий
В Ад не падёт, не устремится в Рай
Моя Душа — одна на белом свете, —
Оставшись созерцать печальный край.

И, по следам языческих традиций,
С костра в ночи на сорок долгих дней
Душа моя безмолвной чёрной птицей
Погонит чёрных над землёй коней.

Я Памятник себе нерукотворный
Воздвигнуть не стремился до весны, —
Но в день...

Заметишь ли ты, что звезды устали
Смотреть свысока на земные печали,
Когда содрогается хрупкое семя –
Земля на ладони Всевышнего тлеет…
Пороки оббили об Землю пороги,
И всех напрягают безвестные сроки…
И все устремляются мыслью к спасенью,
Всяк хочет укрыться под грешною сенью…
Увы, мир земной пошатнулся от Боли,
И каждый устал от навязанной роли,
И каждый желает всей мудрости чашу
Испить без страданий, но залпом, но сразу…
Ответы, причины, сомненья, исходы… -
Приблизившись, стали...

Бабочка взгляда в разводах лунной мишени.
Благословение тихого края серебряных струн.
Звезды искрятся шампанским. Черная влага воздушного плена.
Хочешь, мы будем купаться в ключах прохладного ветра,
пустившего семя в стружке звенящей листвы летних пожаров.
Хочешь, мы будем гоняться за тенью Эдема до раны рассвета,
вскрывающей стыд. Бабочка взгляда сверкнула кинжалом,
выуженном из пламенной розы сердца, из кристалла кричащих
губ полнолуния. Снежная пыль осела в ладони неба.
Нас уже ждут...

Тишина и покой — как болото,
Как трясина и тихие омуты.
Словно зверь из людского оплота,
Я рванул из прокуренной комнаты

Очертя и сломя, в ослеплении
И в рубахе, от ворота порванной.
Кто я был здесь? не только ли пленник,
Раз я ждал столько лет, зачарованный?

Среди терний посеющий семя,
Я венки променяю на веники.
Мне пора бы, наверно, со всеми
Рассчитаться на «эники-беники».

Расплескалось молчание комнат,
И остался я — красным по чёрному,
А старушки замшелые помнят
Про меня...