Семь

В пятнадцать лет, продутый на ветру
Газетных и товарищеских мнений,
Я думал: «Окажись, что я не гений, —
Я в тот же миг от ужаса умру!..»

Садясь за стол, я чувствовал в себе
Святую безоглядную отвагу,
И я марал чернилами бумагу,
Как будто побеждал ее в борьбе!

Когда судьба пробила тридцать семь.
И брезжило бесславных тридцать восемь,
Мне чудилось — трагическая осень
Мне на чело накладывает тень.

Но точно вызов в суд или собес,
К стеклу прижался желтый лист осенний,
И я прочел...

Эй, разбойник от поэзии,
Семь ветров - твои чертоги.
Чем отцы божились, грезили
Ты оставил на пороге.

Из гнездовья ветром стронутый,
Сквозняка вкусивший прихоть,
He спроваженный, а прогнанный
Понял ты, почём фунт лиха.

Отчий дом оставив досветла,
Не сказав слова прощания,
Оперил ты диким посвистом
Желторотое пищание.

Тетивой слога тягучие
Натянул ты неумело.
В колчане слова колючие
Не соскучатся без дела...

Но встревожена, нехожена
Гнётся травушка до долу.
Рвётся в...

Убеждать Давид всех продолжал
Магией напева, благозвучием,
Что советы шлёт ему Астрал,
Потому и жизнь его нескучная.

Миррой мазанная голова -
Это воля высшего собрания...
Выслушаем мы его слова,
Сладкого певца всего Израиля:

«Приказал Господь мне анадысь
Быть скалой при вас, с Его согласия
В вышине над вами вознестись,
В страхе Божьем жить, рулить и властвовать.

Как трава мой вырастает дом,
Пребывает в солнечном сиянии,
С Богом мой завет, и я при Нём,
От Него лишь все мои...

(Восточные нравы строгие.
Славяне не любят власть.
Как могут они убогие
У сильного не украсть?

Единством сильна формация,
Где вор тот же самый мент.
Не красть - не приемлет нация,
Такой вот менталитет.

На нарах сидеть под следствием
Не лопнет у них пузырь,
Не сменят они на Грецию
Билет проездной в Сибирь.

Отмерено здесь на каждого
Семь бед и один ответ,
И как различать прикажите,
Что общее, а что нет?

Слэйв - раб по-английски пишется
В транскрипции. В «славянин»
Нам...

Давид униженный вернулся
В свой Секелаг, с другой бедой
Не смог он курсом разминуться,
Не ходят беды по одной.

В глазах черно, куда ни взглянет,
Лишь пепелища да угли -
На город Амаликитяне
Напали и огнём сожгли.

Непрошенные гости с юга,
Едва хозяин за порог,
Нагрянули. Лишь пёс напуган
Скулит, что дом не уберёг.

Прознали Амаликитяне,
Уж кто неведомо донёс,
Давид в отъезде на заданье,
Устроили в дому разнос

Оповещённые канальи,
А женщин и всех, бывших в нём,
Не...

Мне снится , как в снегу мелькают лица,
Какой –то граф, княгиня и поэт.
- А говорят, что он опять влюбился.
- Ну что вы, дорогая, вовсе нет.
Сто лет назад она была прекрасна
И так юна, та милая княжна.
Карета привезла ее на праздник
Чужих страстей, и видела она,
Как этот свет с восторгом и презреньем
Все отвергает, что могло случиться?
Сто лет назад любовь и вдохновенье,
И память воскрешает эти лица.

- А говорят, она его оставит.
- Да все пустое, милая моя.
И старый князь...

Взял Израиль всё своё без остатка
В путь и в Версавию свёз,
Богу отца своего Исаака
В жертву барана принёс.

До государств, их полиций, законов,
Жить не дающих совсем,
Каждое племя другим без урона
Свой почитало тотем,

Дух возводило до статуса бога.
Тот среди прочих богов
Жил, никого не цеплял и не трогал,
Был лишь со смертным суров.

В рамках приличий общинных туземцев
Дух первобытный держал.
До исступленья шаман в ритме скерцо
Бился, дрожал и визжал,

Словно свиньёй...

В Египте был объявлен траур,
Дни плача. Семь десятков дней
Доступен был Иаков старый
Для посещения людей.

(Пока в стране большое горе,
Все СМИ, семитские уже,
Свой объявили мораторий
На секс и пляски в неглиже.

Когда же вновь по всем каналам
Пошли убийства и попса,
Иосиф гневный и усталый
Спешил огородить отца

От сальных шуточек из «Окон»...
Где про любовь штампуют фальшь
Анфиски с декольте глубоким -
Там мощи портятся, как фарш.

Великий Чехов с пошлых лексик,
С экрана...

Дома Иосифа и братьев
Прямым путём, не обходным
Идут на похороны бати.
Им дела нет до проходных,

Все блокпосты проходят мимо,
Менты не тормозят совсем.
И только скот свой пилигримы
Оставили в земле Гесем.

Детей приставили послушных
Коз хворостинкой погонять,
Не ведавших по простодушью,
Что им - смеяться иль рыдать?

С Иосифом шли колесницы,
И всадники вперёд на крик
Летели, чтобы не пылиться.
Был этот сонм весьма велик.

Дошли они до Иордана,
Где ввергли всех в великий...

Ни в карах,
ни в дарах не будет прока:
мы жили так,
что на пути сюда
мы отбоялись загодя,
до срока.
Не замертво —
и не вполне живьем
столпимся мы в молчании великом —
когда семь труб нам прокричат подъем
поочередным
семикратным криком.
И в том молчанье затаится звон
наотмашь перекрученной спирали,
и маревом затянется амвон...
Мы жили — да!
Но как мы умирали...
В крови,
в грязи,
в личинах шутовских,
на невозможном,
нелюдском пределе...
Ну, чем нас можно удивить...