Седина

Закружилась неба заводь; синих зимних жил надсада
в жгут свернула кровли скверов; склепы рек хоронят время;
сединой рихтует снег плёнку ледяного взгляда;
свет струится из-под ног, заливая блеском тленным

стен беззвучье, крючья древ, вены спящих желобов,
свет осев в напев исхода, ночь впускает в свой дрожащий,
еле дышащий пробег – слышишь, вещей каплей крови,
капающий с неба снег, снег, как вакуум нисходящий…

Снег и вакуум – всё болезнь – меццо-пиано, меццо-форте;
снег – как с...

Красивый мир - стихов распятье.
Один и тот же алгоритм.
Одно и то же цветом платье.
Костёр в висках и дым седин.

Один и тот же капельмейстер,
И тот же дружный хоровод.
Все в небе звёздочки на месте,
И лунный кружится восход.

Одни и те же ожиданья
Пургой завешаны глаза.
А где же Истины желанья,
Где буря, молния, гроза?

Зима...Покуда солнце бледно,
И день морозами крепчал,
Рисуйте море по колено,
Воображая свой Реал.

Потом сдувая в парусину
Ветрами двинув корабли,
Войдёте...

176
Как было сказано :Бог геометризирует
То есть всё эволюционизирует
Но основа всей эволюции развития
Это -Чисел Великих Знание открытия
176
Единый из Яйца,шесть и пять
Затем три ,один ,четыре ,один ипять опять
Дважды семь-сумма всего
И это есть осколок знания великого
177
То -Единый Владыка всем существам -есть Причина
Единый животворящий Принцип Богов и людей как половина
Возникает в Золотом Яйце -Хиранья Гарбха или Сфере нашей Вселенной
И раздваивается на мужское и женское...

Я под вальс дождя Шопена,
Зимой еду под дождём.
Вдоль дороги ручей — пена,
Сединой волнистой в нём.

Стук дождинок, звуки вальса,
И журчание ручья.
Смех и слёзы, грусть и счастье,
В этом празднике дождя.

Грусть высокой ноткой, чистой,
В душе вальсу вслед вторит.
Мокрый ворон в небе быстро,
Над дорогой вдаль летит.

Унеси на сильных крыльях,
Ворон в в тучу грусть мою.
Я не сделал сказку былью,
Так хоть песню допою.

В ней звучит ручья журчанье,
И дождинок стук в стекло...

Если встретишь стариков глубоких:
Не смейся, не шути и не злословь!
Они в печали о днях далеких,
Когда их жилы согревала кровь.
***
Они когда-то жизнью насыщались
Дразнили ветер, меняя загнанных коней.
Земными радостями наслаждались
Нет питья горше - старости своей...
***
И к этой чаше, когда-нибудь прильнешь,
И досыта уже ты не напьешься.
И все оставишь, и в дорогу не возмешь,
И с прахом мертвых земляков сольешься....
***
Коль книгу жизни начав, заранее знаешь...

Бездонно и самозабвенно,
Бросая плоть в холодный пот,
Душа, оставив козни тела,
Аорту вечера прорвёт.

Кровь солнца отольётся красным
С палитры облачных седин,
Здесь нет поверхности прекрасной
Без ужасающих глубин.

Закат, сквозь лень могил замшелых,
Сгорает медленной свечой,
Кто здесь познал себя, поверь мне,
Себе же будет палачом.

Дурная слабость в теле ночи,
Луна, как жёлтый яд абсента,
Живи опасно и порочно,
Ведь жизнь бессмыслием бессмертна.

Лови дыханье ноты зыбкой...

В советском городе великом,
Под названием Ленинград,
Было холодно и зыбко
И никто в нём был не рад.

Всё - фашистская Блокада,
Что морила и детей.
И кому всё было надо,
Столько горя и смертей?

Жили в трудное то время
Мама с доченькой своей,
И несли Блокады бремя,
Выживая в грусти дней.

Ели в день краюшку хлеба,
Запивая всё водой -
Вот такая вот потреба
Для растущей, молодой.

Приносила мама хлебцы,
Дочке жертвуя своим,
Ведь болело её сердце
За неё в большой любви,

А...

И промолвил Князь Великий,
Обронив слезу скупую:

«О, племянники родные,
Игорь, Всеволод и внуки!

Жар мечами раздувая,
С головою влезли в пекло.

Прежде старших покусились
На неведомые земли.

Но загинули бесславно,
Кровь врага пролив напрасно.

Весь ваш род жестокосердный
Закалён прочней булата.

И, скрываясь под доспехом,
Лишь на подлости способен.

Опозорили навеки
Мои светлые седины!».
......................................................

Рассмотрим теперь более...

Пыль седины в февральскую лощину
метелью календарной упадёт;
уходит время, зарывается в морщины,
и память набивает время в рот.

Любить и пить – тоска осенних листьев,
сквозняк души в молитве безвозвратной;
огонь вина и плоти нежной искры,
истлев, оставят горький привкус завтра.

Порочный круг подсветит сферой лунной
квадрат окна, нащупав ночи дно;
дыхание, в молитве беспробудной,
сорвётся криком, вылетит в окно,

слетит по скудным, нищим тротуарам,
по бедным скверам в жалкий...

Апрель стучится белым бездорожьем,
крошится бархатом весенняя метель,
рассвет продрог до бледно-алой кожи;
я безутешен, словно снег и насторожен, как лиса,
но музыка прощает беспокойство.

Тепло фаянса, жар кофейной гущи –
мне сохранят на кромке языка
горячий мимоходный привкус солнца,
пока лоснится млечный пух с седин зимы,
и жемчуг сна рассыпан под ногами.

Излучистые пальцы мёртвых скверов,
перебирая ветви, лад за ладом,
нащупывают птичьи голоса
и залежи травы под бурым паром...