Седая

Крымские ночи...
Яблони ветку согнул
Плод спелой луны...

Сила и мудрость -
Манит седой Чатырдаг.
Как устоять мне?..

Мой ласковый Фань

В шёпоте капель
слышу нежность признаний
под крышей Любви

Прощальное...
Там за туманом
Исчезает Чатырдаг.
Но знаю - Он есть.

Король Артур, в пылу большой охоты, загнал оленя на земле чужой,
Пришел в себя в плену, у эшафота, пока ещё красивый и живой.

Сосед-монарх мог без суда на плаху его послать, но дал отсрочку год,
« Не надо мне сокровищ Мономаха, найди загадки потаённый код!»

« Что хочет женщина?- скажи, на самом деле! Я вдвое старше, не нашел ответ,
Пройди дворцы, салоны и бордели, глубины глаз, звучанье кастаньет»

Он так и сделал, год провёл в дорогах, беря вершины, пьянствуя на дне,
И вот в печали...

Свиток льна на платье
Простели мне осень...
Скроет день... Где взять мне
Тот фасон... Вновь, проседь

Поутру клубилась,
Отвлекая мысли.
В золото рядилась,
Свет, зовя, из выси.

Облекала слово,
Проникая в душу,
В явь влетала с новью...
Смысл другой... Послушай...

Жрец седой у стенки...
Нить - рождает песня...
Плата - две копейки,
Просит вновь... Воскресни..

На тропе усталой
Среди дней и точек
Каплей, знаю, малой -
В тексте многострочий...





28/09/2009

Терпелива, добра и умна,
С грустным взглядом и с мягкою холкой,
Никому ты была не нужна
В многотысячном нашем посёлке.
Кроме, разве, старушки седой,
Что жила в трёхэтажном доме.
Дверь её с тёмно-красной звездой
Стала близкою, стала знакомой.
На двери из металла звезда
Означала, наверное, что-то.
Немудрёная в плошке еда
Означала тепло и заботу.
В однокомнатной скромно жила
Та хозяйка – и вдруг запропала.
Ты напрасно под дверью ждала,
А потом приходить перестала.
Там, за дверью...

В домике картонном ждёт принцесса
Принца на седом единороге…
Он ещё вдали, за тёмным лесом,
Ищет к ней, единственной, дороги…

Ей о нём в ночи сова кивала,
Ухая усердно за трубою…
До рассвета дева напевала,
Говорила, так, сама с собою…

Днём разулыбалась небу, ветру,
И, гуляя в садике у дома,
Наплела венков... Он рядом, где-то...
Через пару-тройку буреломов...

Вечером присела у окошка,
Кажется, в часах застыли стрелки…
Яблок спелых – целое лукошко,
Да орехов надарили белки...

Он решил, что мы потомки мартышки,
Похотливой вороватой кривляки,
И нашёл учёный мир, что сей мистер
Есть оплот всех атеистов; (собаку
Хорошо хоть не назначил нам в предки…)

Он гипотезу придумал такую:
Всё развилось от «блохи» наименьшей,
Черепаха с моря вышла на сушу,
И в итоге выживает сильнейший –
Это вкратце. (Краткость чья там сестричка?)

Археологам наказ был конкретный:
Раскопать в слоях земной эпидермы
Доказательство – скелетик заветный –
Главный козырь...

Над мертвенно-белым полем, воронья надрывный траур,
Учит мать стеречь добычу замерзающих волчат,
« Это кто же, в час рассветный, небольшим обозом правит,
Чьи останки под рогожей кони хмурые влачат?!»

« Саша, милый! Уж не ты ли, охладев к земным печалям,
Руки бледные раскинул на соломе ледяной?!
Этот выезд – путь финальный, до реки четыре мили,
Той, что скроет лоб высокий под студёною водой!»

Помнишь, как с бароном Толем, пробиваясь сквозь торосы,
Славу Родины умножил картой...

Несут многозначно золото, ладан и мирру,
Духовность греховностью с легкостью подменяя,
Протяжно вздыхают седые вершины Памира,
Антропоморфизм всем видом своим отвергая.

Безмолвные реки текут, предавая забвенью
Мир яви, по капле отмеривая несовершенство,
А лодка Фомы опять плывет против теченья,
В сомнении не принимая святого блаженства.

Но время пройдет, и ребенок начнет восхожденье,
Не будет давить груз призрачных воспоминаний,
Несказанных слов, незабытой любви наваждений...

Осеннее утро.
Туманное шоссе.
Лесопосадка.
Три призрачные фигуры
движутся по влажной
пустынной дороге
в направлении рассветной звезды.
Одиноким аллюром
Из седой дымки
ковыляет пастушья собака.
Дорожный указатель –
Вифлеем, три километра.

Жатва, барщина, мужнины пьянки,
Труд на грядках, известный не всем -
Любоваться природой крестьянке
Летом не было время совсем.

Для страдалиц, завроде привета,
Чтоб зазря не вести разговор -
Бог придумал особое лето,
Что зовут бабьим летом с тех пор.

Лес в ту пору - картиной картина! -
Золочёный оклад в образа.
И висит над жнивьём паутина.
И сквозят бирюзой небеса.

Чувство праздника… Нега и воля!
Будто с мужем расставшись седым,
Чудо-барышня вышла на поле
В красном платье, с...