Себя не найти в отражении

Спокойный взгляд стеклянных глаз,
Готовых лопнуть, разорваться,
Я вижу в отражении. Сейчас
Бессмысленно стараться
Безумный взрыв сдержать.
Сжав веки, губы разомкнув,
Уже готова волю дать
Себе, надрывно, глубоко вздохнув
Ещё раз, снова и ещё…
По телу пробежала дрожь,
Как будто сотни раз его
Пронзил холодный, острый нож…
Особенно его касанье
Болезненно в груди моей.
Благодаря ему дыханье
Становится всё тяжелей.
Увидев точку на стекле,
Мой взгляд застыл наедине
С щемящей душу...

В тайном царстве теней, сквозь стенанья и ропот,
У закрытых дверей совершается опыт
Колдовской, ведовской ритуал.
В танцах диких людей, в этих буйных движеньях
Ощущается древних стихий отраженье,
То, что каждый из нас потерял.
Первобытные силы могучей природы,
Прорываясь, ища хаотичной свободы,
Оживают в дрожащих сердцах.
Наполняются смыслом старинные знаки.
Ритуальный костёр освещает во мраке
Вожделение, трепет и страх.

...Ты - мое откровенное,
мое тайное, страстное, ломкое.
Ты - мое радостно-пленное,
чистое, нежное, томное.
Ты - мое жадно-влюбленное,
вкусное, легкое, долгое.
Ты - мое чувственно-доброе,
вечное, скромное, лунное.
Ты - мое отраженное,
зазеркальное, радужно-сонное,
Чуткое, сочное, теплое,
Терпкое, вежливо-гордое...

Незрячий ваятель с картины испанца,
печальный и гордый стоит предо мной.
Задумчиво греет озябшие пальцы
о камень скульптуры - совсем, как живой.

Его унижали и рядом кривлялись -
насмешек не видит калека, слепой.
Но чувствовал все одинокий скиталец,
и в камне резцом он выдавливал боль.

Рождались творенья незримые глазу,
но нежно касаясь скульптуры рукой,
он вдумчиво слушал изгибов рассказы
своею уставшей печальной душой.

Общенье с тобою мне душу пронзает.
И стало в музейной...

Худы, сутулы, но на шаг ещё легки,
В платках, фуфайках, кепках, не от Гуччи,
«Суровые» архангельские старики…
Таких не счесть на Родине «Могучей»!
Взрастивших честно, в тяготах своих детей,
Рассеянных по городам и весям,
Страной опущенных до уровня «лаптей»,
Под стоны хрипло-грустных русских песен.
Её пергамент кожи в бороздах морщин,
Седа его щетины жёсткой поросль,
Одной дорогою полсотни лет и зим,
По жизни вместе… И лишь в смерти порознь.
Жизнь в небо истекает словно дым,
Под...

А Вечность - что она?
Мгновение... струна...
Улыбка... волчий вой...
И небо надо мной...
Струна не вечна, коль молчит,
несущий звуки входит в вечность.
А волк повыл, и перестал,
погиб от выстрела стрельцов.

О, небо, лишь в тебе одном зияет вечности закон.
мы слышим звон,
один лишь звон………
Остынь, звонарь, иди проспись, довольно колебать пространства вечность.

Ты осознай в себе, что есть душа,
твоя душа, ты чувствуешь её,
иль не готов ещё ты для такого чувства...

Удар.
Все затопило светом,
На ухо что-то шепчет дождь.
Удар.
Окно открыто сильным ветром,
Мелькнуло что-то в потолок...
Удар...

За каплей капля
Тонкой лентой ползут к ногам
Быстрей, сильней.
И вот уже лица касаясь,
Напоминают шум морей.
Удар.

Нежнейший шелк становится медузой,
Скользит в пучине тихих вод,
И четки, будто бы жемчуги,
Мелькают мимо взора...
Движенья медленны и нежны.
Гармония меж телом и душой.
Ресницы пропускают свет небрежный,
Танцует словно он живой...

Из тёмной глубины души земной,
загадочной, таинственной, глубокой
повеяло водою ледяной
и свежестью, какой то одинокой.

От жажды предвкушением хмельной
я вынул два ведра воды холодной,
два солнца в них плескались предо мной
и небо с синевою благородной.

Хотелось пить, ужасная жара,
и мне пришлось нарушить отраженье.
Я небо пил, пил прямо из ведра
и счастлив был до головокруженья!

Небо утонет в твоих глазах,
Отражением звезд сияют они,
Снова собою, как в сказочных снах,
Ты украшаешь печальные дни.

Зимний рассвет тишиною объят,
Ты в сотни раз прекрасней его,
Снова твой ясный, чарующий взгляд
Лаской своей совершил волшебство.

Ты, как мечта рожденная свыше,
Белых созвездий ночные картины,
Я прошепчу, может кто-то услышит
Твое нежное имя - Марина.

Тени пламени на стене
Отражение памяти
В танце.