Сбегать

Церквушка на краю деревни.
Куда ни глянь - луга, простор.
Там, вдалеке, до неба ельник.
И в сердце плавится восторг.

По небу перья разбросала
Невидимая мне рука.
Здесь красота живою стала -
Так невесома и легка.

Тропинка вниз к пруду сбегает,
Теряясь где-то в камышах.
Из церкви пенье долетает.
Так тихо, что боюсь дышать.

Хочешь, ветром прильну к плечам,
Прикоснусь росою к губам,
По спине сбегу холодком,
Упаду в ладонь лепестком.

Хочешь, буду нежней, чем шелк,
Ненасытней, чем юный волк,
Обожгу, как зимой мороз,
Обовью виноградом лоз.

Хочешь, стану хмельней вина,
Фейерверком взорву до дна.
Сквозь эфир мне летит ответ:
"Дни считаю, люблю, привет"

Стоит заброшенным мой сад.
Он опустел. В нем жизнь застыла.
Там по камням сбегал каскад,
цвела сирень и пахла слива.

Зимой на ветках снегири,
казалось яблоки Эдема,
сидели рядом... Не смотри
так на меня - пустая тема.

Мне нечего тебе сказать.
Да, помню, было. Да, любила.
Но это ты закрыл тетрадь.
Нет слов, уйди. Я не простила.

Я ворую любовь по крохам,
Знать судьба мне такое дАла.
Своровал – в тюрьму, и не охай!
И страдай, так любовь сказала.
Одинокого сердца звуки,
Не услышит никто в округе,
Отчего ж так несносны муки,
А слова тяжелы, упруги.
Почему я от снов сбегаю,
Только в них мы с тобой едины,
Но в глаза вновь и вновь ныряю,
И тону в твоих чарах дивных.
Я бессилен, пленён тобою,
У стены стою подрасстрельной,
Мой судья и палач, не скрою,
Я молю, не стреляй – СМЕРТЕЛЬНО!

Я в бокале твоем вино,
пригуби, разольюсь теплом.
Я зарей загляну в окно,
распахни, ослеплю огнем.
По камням сбегу родником,
припади, я прохладный ручей.
Прилечу к тебе мотыльком,
закружу тебя в танце свечей.
Оглянись, ты увидишь меня,
я в траве полевой цветок.
Ты прислушайся, песня моя
в нежном шорохе волн о песок.

Не ищи меня, радость моя.
Я с тобой. Ведь ты – это я.

Япония, тебе не спится.
Встречаешь первой ты рассвет.
И солнце по утрам садится
на золотой велосипед
в твоих горах.

В твоих садах вишневых души
сгоревших в ядерном огне
бесцельно бродят. Вот послушай!..
Звучат, как песня в тишине
их голоса.

Твой самурайский кодекс чести
превыше всяческих обид.
Да что обиды!.. Чувство мести –
оно и то тебе претит.
Простила ты.

Простила ты и кровь и слезы.
Простила просто, без затей
неизлечимые лейкозы
потом родившихся детей,
не знавших...

В дверях стоял незваный гость,
Дождём сбегая на пол.
И зонт его, метровый гвоздь,
И галстук - тоже капал.

А гость молчал и на пол тёк.
И шляпа, и калоши.
И зонт, не гвоздь уже, шесток,
В размерах таял тоже.

Вот так, ни слова не сказав,
Он мок в холодной луже,
И вытек на моих глазах
По лестнице наружу.

Ах, бедный гость, он был не зван
И не напоен чаем,
И не усажен на диван.
Ну, кто же так встречает!?

Я с этих самых пор боюсь,
А вдруг к кому нежданно...

Стих не плетется... Рифма убегает
Под гнетом прозы и обыденности дня.
В шуршаньи шин неясный образ тает...
О Боже, Боже! Разбуди меня!
Верни душе способность видеть
Где настоящий я, а где мираж...
Принять себя и не возненавидеть,
Не растоптать, впав в истеричный раж...
Кто в силах посмотреть себе в глаза без страха?
Встань перед зеркалом, попробуй... не сбеги.
Тяжелой ношей, шапкой Мономаха
Груз прожитотго. Слабости, долги...
Не перед кем-то долг - перед самим собою.
Перед своей...

Я опять позвоню, расспрошу о работе,
О здоровье, о том, что творишь ты и где?
И очнувшись, пойму, что опять в самолете,
Обезумев от счастья, сбегаю к тебе.

Нам не часто судьба дарит эти мгновенья,
Только сутки вдвоем, без проклятых звонков.
И лишь песни напев, да гитары волненье
Прерывают внебрачные игры волков...

...Возвратясь, принимаю былое обличье:
Ледяным, а не пламенным взгляд станет вновь,
Губы кривятся в едкой ухмылке циничной,
И надменно приподнята правая бровь.

Словно...

Я в осень вошла одна.
Ты же остался в лете.
Больше друг друга не встретим.
Выпито всё до дна.

Поезд сбегает в даль -
В сердце большой столицы.
Мне не к кому возвратиться.
Стынет в душе печаль.

Обратного нет пути.
Друг к другу нам не вернуться.
Осенним дождём прольются
Последние капли любви...