Сажинка

Сгорело небо, так что звёзды были в саже,
А под ногами тёплый пепел пел неслышно.
Я не найду тебя сегодня дома, в краже
Подозревать уже не надо, раз так вышло.

Пустеет зеркало у двери, что в прихожей,
И нет тех книг, что ты читала вечерами.
Я понимал, что мы с тобою непохожи,
Но и не ждал, что так случится между нами.

Вернуться в прошлое - не добрая примета,
Но что с того, что так внезапно ты решила.
Твои глаза похолодели, так что лето,
В них не живёт, и сердце тоже не машина...

Эх, Россиюшка, Россия,
Белокаменная Русь!
Я края твои святые,
сквернословить не берусь.

Как же облик твой волшебен,
в куполах златых, холмы.
Буду петь тебе молебны,
и хвалебные псалмы.

В заповедной атмосфере,
синь, да ширь родных лугов.
Там, в лазуревой Мещере,
сколько рощ, да родников?

Пусть бегут, летят столетья,
русский дух, он в деревнях.
Сколько в них великолепья,
в этих солнечных краях.

Знаю с детства твои травы,
все усадьбы, наизусть.
В торжестве великой славы...

Шумели рощи под Москвой,
в разрывах грохали снаряды.
На бой с фашистcкою ордой,
вставали Красные отряды.

Ревели "фоккеры" в пике,
в полях сырых снега звенели.
И было слышно,как везде,
под небом пули шелестели.

Дымились сёла,от огня,
слетала сажа с чёрных кровель.
Пропахла кровью вся земля,
траншеи,рвы,усыпал пепел.

Весь фронт был пламенем объят,
на поле боя мины рвались.
Как много доблестных ребят,
в окопах тех,лежать осталось.

И вот весной,под майский гром,
гремели...

Эх! Картошечка донская!
Зараз зеленеет она родная…
Дожди вовремя идут,
Картофелю рост они дают.
На Дону картофель, хлеб второй!
В голод не раз выручал дорогой…
Казака нашего, на Дону родной!
Кто картофель ел, оставался живой.
Сколь было на Дону трудных годин…
Казак с картофелем, был господин!
Кто не ленился и картофель сажал…
Семью от голода, завсегда им спасал.
Сколь раз беды, казаков постигали…
Не раз на Дону, они голодали,
То голодомор был, то война…
То засуха, да стихийная...

- Я нетрезвым за руль не сажусь,
И закон этот чту очень свято!
Лишь бывает, в пути приложусь,
Если змий одолеет проклятый.

Картошка на Дону стеной стоит!
Жук колорадо, здесь не голосит…
Сутками песни сейчас он поёт,
Что на Руси! Хорошо он живёт.
Селекция в России зараз «сильна»…
Ботва у картофеля, подпирает небеса!
Днём по ней не пройдёшь,
От смеха… там в ней и помрёшь.
Жук такие частушки распевает,
Что в жилах кровь, порой вскипает…
Ночью при луне пройти нельзя!
Волки в ботве… завывают в небеса.
Страх такой иной раз наводят,
Что дыханье в ужасе сводит…
Многие бросили картофель сажать,
Решили, - жуть...

Собирая в дорогу котомку,
Не ложи, слишком много еды.
Пропадут лишь излишки без толку,
Но в пути не спасут от беды.

Провожая, не плачь у порога,
Неудачу, накличешь слезой.
Коль судьба, от сумы и острога,
Я в дороге, пройду стороной.

Коль судьба, то нигде я не сгину,
И мне мир, не сломает хребет.
Промахнётся, подлец камнем в спину,
Не померкнет, в очах моих свет.

Не всегда, в жизни нами заслужен,
Неудач и удач, список наш.
Но кому-то, чем нам, всегда хуже,
Даже если, нам...

Седьмого августа, жители России!
Без каких либо на то усилий…
За затмением луны созерцали,
Всю эту ночь… они не спали.
Чтобы лично затмение лицезреть,
Можно было, что-то в нём усмотреть…
Как на воде, человек отразился!
Видать с луны… он на Дон опустился.
С посланием к землянам приходил!
На нашем русском, языке говорил…
Чтоб земляне на луну к ним не летали,
Атмосферу луны, дерьмом не засоряли.
Гутарил… - на землице убрались бы своей…
Да! Жили на ней, вы бы скромней!
Бывает, иной раз...

Почему-же дрожишь во мне ты сердцем,
И в снах мы вечно за столом,
Сегодняшним прошедшее мы мерим,
Где смех и счастье, хоть пуст мой дом.
Так почему-же боюсь я так проснуться
И в доме том, смеюсь до слёз с тобой,
Но стоит только повернуться,
Как дом пустой смеётся надо мной.
Так почему-же поёшь душой моею
На непонятном свету языке
И словно шепчешь: "верь" и верю
Свечою тлея о тебе.
Почему-же иной порой в тех снах,
Я жду тебя, как-будто вечность,
И стены в руины, и города все в прах...

Посёлок есть на тёплом юге,
Где между каменных руин
Волной вздымается упругой
Бурливый древний Темеринд.

Там над прибоем чайки вьются-
То взмоют вверх, то канут вниз,
Там к тайнам можно прикоснуться,
Хранит их свято Симеиз.

Легенды здесь не раз рождались,
Тавр, генуэзец, грозный скиф
На склонах каменных сражались,
Под пальмой нежился халиф.

Стоит под солнцем раскалённым
Гора Панеа у воды,
Шатёр раскинув свой зелёный,
Где в скалах вечности следы.

А рядом молится тоскливо...