Сажа

Слова - они такие разные:
Липуче-сладкие, как мед,
Иль пустозвучно-несуразные,
Или холодные, как лед.

Они в тебя случайно брошены,
Иль преднамеренно дерзки,
Или чуть лестью припорошены,
Иль по чужому далеки.

В висок направлены ли пулею,
Иль слух напевом оплетут,
Или гудят пчелиным улеем
И жалят больно на лету...

Они слетают невозвратные,
Иль гибнут, не покинув губ,
Обдуманные, аккуратные,
Или чернее сажи труб.

Слова - они такие разные.
Не всяк их выслушать готов.
Мы...

Мы с тобою –
единый узел.

НЕ РАЗВЯЗЫВАЙ НАС. НЕ НАДО.

Я не ссучился.
Я не струсил.

Это сердце сказало. Внятно.


Перекрыв грязный шум вокзала
и шипение лимонада -
кровной завязью нас связало…

Не развязывай нас… не надо…


Ну, не дай нас склевать по зернам!
Береги нас
и в жар, и в слякоть.

И любовь на пайке казенном
не держи. Ей и так не сладко.


Ей всегда не везло с соседством.
То тюремный двор, то психушка.

Я пытаюсь понять: что с сердцем?!…
Не кричи...

Я в доме – без стен.
И не жаль
мне…
Я - к правде иду. По шажку.

И хмурые стопки скрижалей
в камине сейчас
подожгу…


И грохнусь ничком в «раскладушку».
Чтоб завтра: и в бег… и в полет…

Не лезьте, ребята, мне в душу…
Там шумно. Там вечный ремонт.


Я сам здесь - мечусь,
словно птица…
Ищу, где присесть: в гарь и в дым…

И где б тут моим притулиться –
Любимым,
Желанным,
Родным…


И вечно: плечо мое
в саже…
И в строчках – одна неврастень!

И вот ведь: никто не...

Вы пели о Любви печально..
Безгрешно, солнечно, спонтанно..
С восточным, ласковым прищуром..
Как лучик света в небе хмуром

А вечером за тьмою зыбкой..
Наполнив Душу вдохновеньем..
Отдав поклон довольно гибко..
Покину вас в уединенье..

В тиши вечерней и туманной..
Сажусь писать с луной усталой..
С мечтой ранимой, чуть обманной..
О встрече утренней желанной
В тиши берез аллеи старой..
Среди уснувших фонарей.

По району пробежался
И со всеми попрощался.
В центр областной незамедлительно подался…
Там по подземным переходам пробежался
Кто там был и милости просил
Я их всех знамением перекрестил...
На здравую жизнь их благословил
И пошёл в большой там храм...
Поднял голову к небесам,
Три раза у ворот перекрестился
И народу поклонился...
Они под стенами сидят
И слабым голосом твердят:
"Ну, подайте ради бога,
Для нас нищего народа..."
Начал я их всех знамением крестить,
Чтоб от недуг всех...

Этот дом купеческий
Из других времён,
Смотрит по отечески
На прохожих он.

Печным топкам в саже
Снов уют вверял,
Может видел даже
Самого царя.

От святой Руси имел
Душу хлебосольную,
И по праздникам гремел
Выплеснув застольную.

Узнавал всегда в лицо
Всех до самых низких,
На войну своих жильцов
Провожал, как близких.

А плохую весть услышав,
По кому-то слёзы,
Лил с покатой крыши
В локоны берёзы.

Этот дом купеческий
Из других времён,
Смотрит по отечески
На прохожих...

Затюкан мегаполисами – досыти,
я приходил к Поэзии
не раз…
К караковой девятилетней лошади
с подпалинами рыжими у глаз.


И фыркая, меня на круп звал бережно
мой вороной и солнечный пегас…
И жизнь в два темпа –
иноходью бегала!
Двумя сердцами – радовалась в нас!


И в бок нам речка отливала сажею…
И ветер гривы нам трепал слепой…
И в мыслях, и в делах:
всё было слаженно.
И в рифмах слаженно. Само собой.


Но век теперь другой. Мы все – без лошади.

А у поэзии...

С неба – невод сочно-синий
ловит летней лаской, лиц
хмурый хор, лениво-львиный
городской галдёж и свист.

Собирает брег бродяжий
стаи, своры пьяных псов;
ветер льется сальной сажей
злачных заводских хлевов.

Узость улиц, плен пролётов,
шип шоссе, коробки крыш;
твоя тьма, твоё болото –
сердца склеп под маской мышц.

Я люблю лиловый вечер,
высекающий простор
для прохлады, кой просвечен
нерв нагой – болезный мор

пьяных псов, чей дрейф распутал
смерти сумрачный аванс.
Я люблю...

Граждане, скажите мне:
Мы в какой живём стране?

Слышу чуждые слова.
Где Россия? Где Москва?

Позаботился гарант,
Чтобы всюду был мигрант.

Ну, а недовольных русских
Будет он сажать в кутузки.
14 июня 2012 г.

Опутай мне ноги цепями,
Завяжи верёвкой крепче глаза,
Я не хочу быть снова с вами
Бескрылым ангелом зла.
Ты хочешь, чтоб я полюбила
Холодные стены и горькую кровь,
Чтоб я на коленях молила
Не видеть больше нормальных снов.
На белом столе под наркозом,
Ты в вену введёшь пару кубиков льда,
Грязной рукой вытрешь слёзы
И я пробужусь от глубокого сна.
Уже не живой, но ещё и не мёртвой,
Нагая с бледным лицом,
Пустой внутри и немного голодной,
Вновь с обручальным кольцом.
В платье...