Санкт петербург

Болит душа за город наш прекрасный,
Ты умираешь, славный Петербург,
И задыхаешься в глухом несчастье,
Мой романтичный и красивый друг.

Твое лицо изящно, величаво,
И жизнь твоя как-будто хороша,
Но кислорода в твоем сердце мало,
И разрывается в тоске душа.

Ты славен творчеством, большой культурой,
Богатством знаний, стиля, языка,
Но заражен плохой «инфраструктурой»,
Что убивает жизнь изглубока.

И вот тогда в сиянии огней
Явился он в тот мир, они не ждали.
Каким казался странным иудей
В поэзии своей, в своей печали.
И вот тогда они его нашли
Совсем не годным к жизни этой мирной,
На суд, забыв о чести, привели.
Пред судьями стоял Поэт невинный.

И ничего не мог он объяснить,
Иешуа в печальной этой бездне.
Но как работать, если не парить?
Махнул рукой и понял – бесполезно.
Был прокурор любителем стихов,
В стихии этой гений затаился,
Но сделал вид, что с ними...

Доброй верой под златыми куполами
Оживает православный Петербург,
И под своды храма чаще прихожане
С чистым сердцем и намерением идут.

Оживают пред иконами молитвы,
Исцеляя наши души и сердца,
И становятся дела людей открыты,
И наполненными верой до конца.

Возрождается духовность, добродетель
В нашей сильной и загадочной стране,
И в любви желанной вновь родятся дети
В каждой крепкой жизнерадостной семье.

О, Ты! Силен, могуч и крепок,
Спасен от вражеских оков
Истерзанный скверною слепок,
Ты возрожден, построен вновь.

Твоя душа неутомима,
Твой облик светел, чист, невинен.
И чувства боли нестерпимой
Смели льдяной воды лавины.

О, Ты! Спокоен, бравый муж!
Из камня носишь ты доспехи.
О, душу защити мою от стуж!
О, дай спокойствия навеки!

Твое холодное дыханье
Поможет снова полюбить.
Томящее рассвет молчанье
Заставит снова говорить.

О, Ты! Мой спас, моя обитель!
Взрасти же...

Вспомнила страна Героев!
И когда немец по Союзу шагал строем.
Нашли средств, не пожалели,
Когда блокадники очень постарели.
Чтоб парад в Петербурге провести...
До молодёжи нашей донести.
Как их прадеды, деды...
В холоде и без еды.
Город Ленинград свой защищали,
А в 1944-ом году блокаду прорывали.
Сколь народу там полегло...
Кто пережил... вспоминать аж тяжело.
Чего русскому народу пережить пришлось...
Чтоб хорошо нам здесь сейчас жилось.
Сколь с голоду умерло взрослых и детей...

Ты мог бы скрыть красно-жёлтой пламя очага?
разделял свет? ограничивал его потоки, медью
позеленевших плит, выкладывая мозаики? То-
ки, под ноги и на потолок, на стены, чтобы
всё и непременно, внутренний дворик, двери
посыл (ставень), где ключ от замка оставил?
- Как отбелить (отделить), беса, играя?
- Нет, не знаю моя дорогая.

Белесым призраком – распластанная площадь,
Простуженный зеленый Эрмитаж…
Гранитный столп – магнит имперской мощи
И цокот на Дворцовой – экипаж.

На крыше высятся божеств кариатиды,
Они взирают из веков на нас,
Как капитаны кораблей из Атлантиды.
Льва мраморного вечный глаз.

Исакий реет в каменном проеме,
Сквозь снега пелену мерцает купол.
На небе – в млечном океане воли
Разлит палитрой свет – сон гулкий.

Нева балтийскою змеею белой
Застыла хрупко в ледяных изгибах;
Но...

две уточки белые
мирно покачиваются
на темной ряби канала


***
слепят солнечные блики
танцующей весны
теплая сонливость в голове


***
вспенил бурунами
воду за кормой
катер прогулочный


***
теплые ласковые ветерочки
обвевают нежным дыханием
словно женщина весенняя


***
прохожу мимо мерса
изгибаются отражения
в черных стеклах


***
под солнцем на скамейке
задумчивая с книгой дама
а в ногах песик свернулся
уютно


***
парусник у набережной
мачтами в неба...

А помнишь ты, как ночью, иногда
Поэт с горящими глазами
Творенье новое читал,
МерЯя комнату шагами?

Как все вернейшие друзья
Сбирались в круг, ему внимали
И по прочтению стиха
Вставали и ... рукоплескали.

Написанное дерзко, вслух
Порой произнести боялсь.
Ведь вольнодумцы испокон веков
Правителями грозными карались.

ритмичная вселенная архитектуры эпох
развесила гирлянды перемигивающихся звездочек
и бегают мурашками мерцаний
радиосигналы ракушек галактик
по обнаженному зеркалу небесных сфер
в чаду античного фимиама
посейдон на крыше эрмитажа
предался оргии с любвеобильными кариатидами
линия горизонта неразличима во тьме до слияния
пышные груди туч обнимают эрекционные небоскребы окраин
а желтая чакра луны истекая нежностью
капает зеленым абсентом на каменные лбы площадей
вырвавшиеся из узды...