Самогонный аппарат

Дня не видно из-за серой
пелены...
Может, кто-то съел без меры
белены?

Или выпил самогона
литров пять?..
Ничего здесь из-за стона
не понять...

«Человек, послушай, где ты?
что с тобой?» —
Шепчет грустная Планета —
Шар Земной.

Рыба в море — кверху брюхом
круглый год, —
Только вот, никто и ухом
не ведёт!

Дна не видно из-за плёнки
нефтяной,
А головка у ребёнка —
с сединой.

И всё так же без ответа
крик: «Постой!..»
Стонет, мечется Планета —
Шар Земной.

Всё...

И встанут рабы с коленей,
И будут свободные люди,
И счастьем наполнится небо,
Над землей, где нависли тучи,

Где родина мытарем стала,
В карманы залезла вором,
где ложь почивает на лаврах,
а правда в цепях, взята измором.

Законы тут плети, бичуют больно,
К земле прижимая народ подневольный,
но ярость и гнев вспыхнут как спички,
навек выжигая рабства привычки.

И Фениксом взмоет свобода в небо,
Тяжелые цепи вмиг обрывая,
правдой она заблистает на солнце,
народу глаза широко...

Тихий Дон, сколь лет та Тихий-
Сколько лет ты уж идешь,
воды тихие несешь,
а сильно ты не изменился,
а глянь, браток, ты на станицу,
как она брат, разрослась
и как немного убралась.
Стала, словно дремучий лес,
поднялся до небес.
Много в ней народа стало.
Хоть предприятий в ней мало стало,
но аппарат, разросся в ней,
охраны прибавилось у ней.
Куда, к кому ты не пойди
- везде сидят одни менты.
Лишь больница там, в леске,
не расширилась ни - где.
И сидят там в той больнице,
как в...

Кладбища похожи на музеи,
Разных судеб, некрологов,дат,
Чей-то прах по воздуху развеян,
Чей-то захоронен словно клад...

Разные культуры у народов,
В каждой ритуальный свой обряд,
Чей-то прах по воздуху развеян,
Чей-то захоронен словно клад...

Все уходят, нет ещё бессмертия,
Не придуман вечный аппарат,
Чей-то прах по воздуху развеян,
Чей-то захоронен словно клад...

В тишине аллей не редкость слёзы,
Искренне и часто здесь скорбят,
Чей-то прах по воздуху развеян,
Чей-то...

Далеко отсюда
Звякает посуда
Да течёт из крана
Чистая вода.
А у нас на кухне
Потолок прокурен,
И воды из крана
Нету никогда.

Далеко отсюда
Жили два верблюда
Да гуляли в поле
Чистые стада.
А у нас в квартире —
Только кот противный,
И из крана в ванной
Не течёт вода.

Далеко отсюда
Совершилось чудо:
Воду превратили
В чистый самогон.
А у нас на кухне
Потолок прокурен,
И посуды грязной —
Целый день вагон.

В пятницу, с друзьями сидя в бане,
Далеко уже не в первый раз,
Новый русский - Кацман дядя Ваня -
Задушевно начал свой рассказ:
- Дело было в прошлом Новом годе:
Обмывали мы моё УДО.
Вмазали тогда немного вроде:
На братуху десять раз по сто,
Да потом ещё по стольку пива.
Разменяв зелёные рубли,
Чтобы вечер завершить красиво,
На бульвар знакомиться пошли.
Друганы мои кадрили тёток,
Я ж до джипа просто не дошёл
И, рыгая как секач матёрый,
Я в сугроб свалился, как мешок.
Как провал...

1
Морозным днём — похолодание -
без снега, хоть и в Ноябре -
в погодном стиле, колебание,
как «шутка» осени, к поре...,
где климат наш — издёвки любит
и урожай, порой, он губит
в Российской средней полосе
( А уж Поволжье знают все! ),
в момент — сугробы — в завируху -
метель, небрежно, наметёт,
как будто предъявляя счёт -
жаре — за кайфа расслабуху...
и людям, словно бы намёк -
терпите — по сезону — срок!
2
Иные мысли в эту пору
( Аж к жизни, часто, тяги нет! ),
да и от снега...

Забавное начало фрески:
Упали голубые занавески
В раскосые глазницы окон
Промеренные пьяным оком
Весёлых плотников. Их лица
В уме рождают скрипом половицы,
(В нос лезет самогона дух,
И жёлтый ноготь вмазывает мух
В полуденное жаркое стекло).
Спасибо дождь. И всё стекло,
Отмыло даже отпечаток
Лиловых губ неотразимого заката.

Как-то я у магазина,
Встретил инопланетян.
Пролетая они мимо,
На денёк свернули к нам.

Из созвездия Псов Гончих,
Так один из них сказал.
Он был чем-то озабочен,
И затылок всё чесал.

Меня словом он мудрённым,
Гуманоидом — назвал.
Пах он вкусно — самогоном,
Только что-то всё икал.

Он сказал что мы с ним братья,
Не по крОви — по уму.
Что остаться здесь согласен,
Если денег я займу.

Утром голова болела,
А пришельца след простыл.
Ностальгия знать заела,
Знать домой к себе...

Прост и наивен род мужской,
Контроль не держит над собой.
Лишь только женщину увидит,
Как мул упрямый рвется в бой.

И ей несется всякий бред,
Ему конца и края нет.
Заврется так, что слушать тошно,
В миру его достойней нет.

Меняет вид при внешних данных,
Рисует имидж черт желанных,
Что нет на свете их сильней,
Храбрей, красивей и умней.

Вот хлюпик тощий, как скелет,
Раздвинул руки как атлет.
Идет вразвалку, как штангист,
Ну чем теперь не «культурист»

Другой же, потакая...