Сафари-парк

Осень наносит грим на парк и скверы,
Листья кленовые просит быть в роли румян,
Взгляд осенний навек- дождливо-серый,
Губы рябин добавят любовный дурман.

Вижу в своем окне тот лик багряный,
Дождь барабанит, будто стучат сердца,
Клавиш знакомый стук- простой, стеклянный-
Сыпется в комнату с рвением беглеца.

Снова грядет финал в сюжете года,
Новый закроем том в собрании «Жизнь»,
Кто-то святой водой прямо с небосвода
Грима осеннего смоет сны-миражи.

О, эта праздная небрежность, когда краса так дивно манит,
И что нам остается? Нежность. И пусть иллюзия обманет.
Мы в том театре, как актеры, готовы снова раствориться.
Печаль, она проходит скоро. И очень страшно воплотиться.

О львицы дивные, вы снова небрежно смотрите на мир.
И больше нет пути иного, как только распрощаться с ним,
Когда прекрасная эпоха, растает, словно этот сон.
Останется лишь профиль Блока, потом растает даже он.

В театре, где мы все играли себя, а может быть иных...

Жизнь блестела, словно твой паркет.
В тишине густых сосновых палок
Женщина качалась в гамаке,
И арахис жареный жевала.

Белый пудель стриженным хвостом
Всё махал, на солнце члены грея –
Женщина читала энный том
Сочинений Э. Хемингуэя.

В щели глаз лились живой водой
Строфы занимательных историй
Про окопы первой мировой,
И о старике, ушедшем в море.

Я был рядом, лучший друг семьи,
А точнее - лучший друг хозяйки.
Ежедневно, с часу до семи,
Рассуждал, качаясь в раскачайке...

- Как вешние воды шумели в ночи!
Как в утреннем парке кричали грачи!
Как было прекрасно, туманно и ясно!
- Всё было как надо. Сиди и молчи!

- Всё было как было, да нет ни хрена! -
Лишь гроб наготове... - Дорога длинна.
Когда нам дорога до Господа Бога -
Душа отдохнуть перед нею должна:

От вод говорливых, от шумных грачей,
От томных мечтаний, от жарких ночей!

В уютном парке, рядом с храмом,
Среди вальяжных голубей,
Я снова взор Ваш наблюдаю,
Что всех прекрасней и добрей.
Вокруг Вас маленькие дети,
Играя, бегают, резвятся,
А Вы красивей всех на свете
Стремитесь детям улыбаться.
Вы от природы грациозны,
Богаты внешней добротой,
С детьми, как мама, вы серьезны,
И любит Вас дитя любой.
И с этим редкостным талантом –
Любимой быть среди детей,
Вы глубиной души богаты,
Что счастье в жизни для людей!

Он о выручке мечтал в смысле уголовном,
Чтоб обчистить мой приют - этакий пострел!
А я дома на полу свой пресс качала скромно -
По кун-фу вчера мой тренер заболел...
Ах, раздражения порой накопятся некстати,
И всё досталося ему - за наглость среди дня,
За нечестности судьи на чемпионате,
И за то, что нету парня у меня.

Ах, я, конечно, не права была -
Ведь и убить бы вгорячах бедолагу могла:
Несоблюла в себе - куда ни кинь -
Начало женское «инь».

А после скорая была, вызванная...

Опять заканчивают лето
Тяжёлые шаги листвы,
Дождливой осени монеты
Осыпали деревья и кусты.

Холодным, золотым металлом
Покрыта парков пустота
И ветром властным, беспощадным
Искажена природы красота.

А лето беззаботным светом
Сверкает в солнечных лучах,
Бежит, летит и тает где – то
За тучей в тёмных, пасмурных ночах.

То вновь мелькнёт воспоминаньем,
Блеснув теплом последних дней
И неожиданным свиданьем
Тревожит сердце, радуя людей.

Осень жалобно играет на печальной скрипке.
Листья счастья умирают на асфальте липком.
Ветер-мальчик дует нежно, стоя на пригорке.
Черный дождик рыщет всюду ненасытным волком.

Люди серые, как крысы, разбрелись по норкам.
Хмурый день, погладив крыши, растворился в елках.
Ночь справляет день рожденья, радуясь подаркам.
Месяц, словно люстра, светит во дворах и парках.

Время темными ночами холода приводит.
Жизнь за теплыми вещами на базары ходит.
Скоро осени не станет, но печаль не в...

Снова парк наливается соками,
Ароматом весеннего зелия,
Каблучки по асфальту процокали,
Я за ними побрёл от безделия.

От « Ля Монти» красивые лодочки
Поплыли, завлекли, растревожили,
Не заметил ловушки молодушки,
В тот же миг оказался стреноженным.

Наслаждался глазами – маслинами,
Наливал ей вина «Прасковейского»,
Вечер, лучший костюм габардиновый,
Примерял и подсказывал действия.

Любят женщин силу и мужество,
Обожают стихов философию,
Мне казалось, Вселенная кружится...

Абсолютно от всех независимо,
Припадая к тропинке по-рысьему,
Не мяукая зря, жёлтым глазом горя,
Бродит в парке лохматый котиссимо.

Смотрит вверх с сожаленьем котиссимо,
Не подняться, как голуби, в высь ему,
Не ходить босиком в облаках высоко,
Не услышать от кошек: – Брависсимо!

Остаётся на крышу залазио,
Отыскать полосатого Вассио.
В полный голос крича, нахамить сгоряча
И устроить ему безобразио.
18.08.09