Сада-маза

На Марсе увидал ученый,
Пять пирамидок неучтенных.
Немного больше,раз так в пять,
Пора стратегию менять.

И профиль смотрит в объективы,
Вот точно, фото просто диво.
Давай ученый расскажи,
Эффектом света докажи.

Про стены не забудь сказать,
Как это будешь объяснять?
Прямую выложить такую,
Такую ветру не собрать.

Сказали- горяча планета,
Такой жары и в мире нету.
А как же шапки ледяные,
На полюсах собой блестят...

Небось,давно уже летят,
На землю корабли стальные...

Солнца луч, могуч, мягок,волна,струн, фотонов
поток, вибрирующий, выбивающий пыль дорог,
сетчатки, глаза кадки, накопители и излучатели
энергий, лови в ритме вальса, и не надо пялится,
возьми пяльцы, вышивай крестом, это тебе не за-
кон, ом, так думал, мутить не надо, отрада в пои-
ске, приближении, а ни в бреде, забвении, не по-
может нам жить, как и маза у, ты зараза, говорил
жене федот, негатив отличай от позитива, как ты
красива, цветное кино, мультипликация, аппли-
кация...

Я никому ничего не должна.
И ничего и никто мне не должен.
В хват декаданса схлестнулась струна.
В доме пустом бледный вид из окна.
И крест прощения рукоположен.

Партик Святой эль полнее нальёт.
Друг, ты прости, тут стакан не поможет.
Солнце устало ласкать свой народ,
Пуст, безразличен седой небосвод,
Бей в барабаны. Стели своё ложе.

Жги чучела. Пусть прихватит огонь
Угли-глаза в окантовке печали.
С трассы срываются стаи погонь,
Сходят с ума. Ты прости и не тронь
Криком души...

Лысоватый фонарь-аналитик
Постовым был приставлен ко тьме.
Вёл статистику рельсов и птичек,
А стихи сочинял о тюрьме.

Свысока он глядел на дорогу
И спешащих куда-то людей:
«Отчего бы не стать мне им богом?
Я так строен и полон идей!

Не меняя любимых привычек,
Я из просьб их построил бы график…»
Но судьбою груженый МАЗ-критик
На кусочки расшиб его нафиг!

И хохочет вовсю злая свита.
Гордость – Солнце! Фонарь же – гордыня…
Лысоватая лампа разбита.
И лишь «мусор» - ему нынче имя...

Два прикольных братца в собственной квартире,
ну,не то чтоб очень,но спокойно жили-
шаркали тихонько от стола к окошку,
у камина грелись,да гоняли кошку,
"дурака"валяли,тараканов били,
о прогулках улицей навсегда забыли.
Мягкие,послушные,туповаты чуточку,
милые и нужные каждую минуточку.
Грелись-согревали,меж собой дружили,
доброму хозяину много лет служили-
утром на работу молча провожали,
вечером дождавшись,ласково встречали.
И хотя порою пачкались в пыли,
мирные беседы меж собой...

Дачных дней, затейливая, вязь,
На задах, за рабицею, брус,
Гидрокортизоновая мазь
Успокаивает все укусы...
Дачных дней горчит, живой, глоток,
И рассветы тихо карауля,
Оплетает дальний закуток
Паутиною
Конец июля...
Он водой, с лимана, весь пропах,
Хлюпает в резиновых ботфортах
И, бренча ракушками в сетях,
В тени чертит, полукружий, хорды...
Голубянкой упорхнут они,
И на память только свет в оконце.
Лета, исцеляющие, дни,
Когда места вдоволь всем
Под солнцем...

Сомлевший полдень ковырял песок,
Пристроившись на пластике шезлонга.
Жара дрожала в воздухе, в висок,
Стучали две ракетки для пинг понга.

Две северянки пили солнца сок,
И мазали загаром свои груди.
А диск жокей в кафе включает рок:
Заснувших, обгоревших, Стингом будит.

Анапский пляж засыпали тела,
И в море перемешивают воду.
И даже опустившаяся мгла,
Не убавляет с берега народу.

Возьму в кафе бутылку коньяка,
Стаканчики, две плитки шоколада,
И к северянкам...

Когда прибоя шелест я слышу в тишине,
Бегу навстречу ласковой волне.
На синем и тревожном полотне,
Твой образ вдруг явился мне.

Художник тебя так изобразил,
Что ни к чему придраться нету сил.
Он сотворил тебя без кисти и мазил,
И на любовь тебя благословил.

Твои безумные, веселые глаза,
Искрятся, блещут, будто бирюза.
Ты слышишь в поднебесье голоса,
Ты рвешься словно птица в небеса.

Я отрекусь от жизни от земной,
Я получу туда вслед за тобой.
Я буду верным...

Из недр две тысячи тринадцатого года,
в тридцать седьмой, Иосифу на стол,
пришло письмо «От благодарного народа».
Мол, возвращайтесь! Ждём на царство, мол!

Устали, дескать, мы от беспредела!
Куда ни кинь – кругом одно ворьё!
Такая хрень нам дюже надоела!
Виссарионыч! Ждём Вас, ё-ма-ё!

Прочтя депешу, разулыбился Иосиф.
- Климентий! Гдэ ты бродишь, ёшкин кот?!
Меня потомки, вот, на президенство просят!
Самим, видать, мозгов не достаёт.

- Найди-ка мне...

или поражённому в голову и отданному в пищу
людям пустыни, во веке веков и поныне, (живо-
мёртв), или как? удою вытащенный и верёвкою
схваченный за язык, (к-вак), и железной хваткой
за кадык, в ноздрях его кольцо, (и визг «ик»),
«игла-спица, проколет челюсти,» - кротко-глас,
просьбы-мол, (раба- стон), «не забавы ради»,-
молвил он, на продажу, целиком или частями?
купцам хананейским и нам с вами, пронзённый
рыбьей острогою, (с рукою на его голове), пом-
ни о главном и помни...