С распродажи трусов

Нет вечного в мире Материи,
Умрём все когда-то мы телом.
В каких бы Богов мы не верили,
Трусливым ли были, иль смелым.

Но смелый лишь раз умирает,
В конце всех путей и дорог.
Когда в теле жизнь завершает,
Что дал на Земле ему Бог.

А трус, всякий раз, испугавшись,
Душою в себе знает смерть.
Готов он и нашим, и вашим,
Служить, чтобы выжить суметь.

Но выживет телом, а душу,
И «Я» в нём погубит испуг.
Жизнь станет ему смерти хуже,
Врагом станет преданный друг.

Не в страхе...

Я торчу в снегу, как зимний колос,
Тоненький, бездумный и больной.
Слышу я, как кто-то воет в голос,
Чувствую, что голос этот – мой.

Знаю, что сейчас кричать не надо,
Но остановиться не могу…
Ох, какой прищур у лейтенанта!
Ах, какое солнце на снегу!

А вчера таким же днём погожим
Я, в друзьях увидевший врагов,
Был убит, расстрелян, укокошен
Пулемётной яростью зрачков.

А солдаты ружья чистят снова,
Будни окаянные кляня,
И опять стреляют, как в живого,
В мёртвого...

Безумен и храбрый и трус,
Но храбрых безумство шлёт в бой.
А трус обезумев под куст,
Рванётся, боясь встреч с бедой.

Час бедствий одних поломает,
Других закалит лишь собой.
И трус в страхе совесть теряет,
Храбрец станет чище душой.

Безумие храбрым даст силу,
И их невозможно сломать.
А трус, став в безумии хилым,
Не сможет отпор врагу дать.

Безумие храбрых — отвага,
В ней пламя смешались и лёд,
В ней удаль хмельнее чем брага,
Героев она создаёт.

Истерика — труса безумство...

В недоуменье гинеколог просто,
Все ящики облазил по углам.
Больная подошла к нему с вопросом:
- "Забыть трусы у вас я не могла?

Врачам и кабинетам, право слово -
Сними, оденься - потеряла счёт...
- Наверное, забыла у зубного,
Конечно у него, а где ж ещё?"

Не мажьте мёдом гильотину
Не подслащайте смерти вкус.
Не подменяйте поводом причину
Я, самый мужественный трус.
Я трушу струсить, испугаться
Я трушу сам себя предать.
Боюсь врагам без боя сдаться
И руку подлецу подать.
Мне не дано пожить беспечно.
Свой крест всегда держа плечом,
И постигая жизни вечность
Был для себя я палачом.

I Паника,
тормоза,
мимоза,
активные потрясения,

вот этот в первой,
помнишь который сказал?
щетинится ненависть на пустое,
помогите мол всем
с силою на право и бог дал нам видеть право
и нам продолжить бы работу
на нации бинтуя раны.
и докатились до заботы,
Отрыжка соц труда расправы.
Гражданская и рвут памфлеты,
выхлопы Самтер!
промозглое дыхание Кентуки,
вдруг прикоснулся на досуге,
и в жабрах утонули руки.
Забормотали,
и с моста долой,
Вирджиния,
мисс Тод...

Бесполезен тот шаг,
Что ведет не вперед,
Спотыкаясь о страх,
Пяткой смелость поправ;

И нога, словно враг,
Подломилась, и, вот,
Уважения крах,
И ты вечно не прав...

Сергей Аникин

Я творить способен зло
И ломать чужие судьбы.
Вам со мной не повезло,
Я, как видно, не подсуден.

Превратить живое в прах
Для души моей работа.
Разбегайтесь впопыхах,
Если дальше жить охота.

Я стервозен и колюч,
И к тому же беспощаден.
От добра я спрятал ключ,
Приковав его к ограде.

Сам себя порой боюсь,
Если где-то появляюсь.
По натуре я не трус,
Только зло творить стесняюсь.

02.06.2016

Разве что-то в губах есть запретное?
В поцелуе позволено всё.
И не важно, - не видно, заметно ли, -
Мы себе это в плюс занесём.

Будем мы целоваться неистово,
Нежно, страстно, с улыбкой и без.
Будет жалить язык тело выстрелом,
Там, где платье имеет разрез.

Кто ж уйдёт от соблазна великого?
В этот миг мозг почти отключён.
Близость часто кончается криками,
Только станет внутри горячо.

А губам очень даже всё нравится,
Прикасаться и чувствовать вкус.
В каждой женщине дремлет...

Они толпой, под проливным дождём стояли,
Все в очереди за добром, стоять устали,
Тревожились, своей надежды не теряли,
Гадали, думали, но так и не узнали,
Что получить того, что в общем ожидали,
Им не удастся, зло вместо добра продали.