Рыжая

Небо разнежилось снегом,
Стелет седая метель,
Cнежной, серебряной негой,
Белит земли колыбель.

Дряхлая Осень-старуха
Ночь доживает взаймы,
Помнит свой долг повитуха:
Сына принять у Зимы.

Мёрзлого ветра напевы
Хрипло отпели Ноябрь,
Принцем Зимы-королевы,
Дивный родился Декабрь.

Вьюгой по кругу гоняя,
Месяц, рогатым телком,
Млечное вымя слюнявит,
Снежным плюёт молоком.

Осень, сбегая от стужи,
Прелый подол подобрав,
В белую кашу, по лужам,
Рыжих...

Блажен просящий верой в доброту,
Блажен дрожащий верой в вурдалака,
Блажен любой, имеющий в виду
Абстрактное, невидимое благо,
Блажен любой, скупающий крупу,
На случай непредвиденного горя,
Блажен любой, идущий на толпу,
Блажен и ты, вертящий на приборе
Весь этот цирк, с одним и вечно рыжим.
Блажен и ты. Иначе бы не выжил.

Мне луг рассветный в Песне Рос,
Воспел росинки чистоту.
Но в ночь осеннюю мороз,
Льдом сделал эту красоту.

Уж день — и солнышко взошло,
И рыжий лес листвой горит.
Но сей огонь не даст тепло,
И лета нам не воротит.

Закатных зорь мотив негромкий,
Меня манил, пленив красой.
Но горизнт в нём алой кромкой,
Поранив сердце, взял покой.

Ночь сном его мне возвращая,
Дала испить в нём свет луны.
Он вкусный как нектар из Рая,
И от него спокойней сны.

Ночей и дней осенних прелесть...

Когда распускала свои косы рыжие,
Освобождая ветром свои волосы.
Да озаряя все своей улыбкой нежною,
Да зажигая золотом всю поросль.
И я там был...

Наслаждала уста поздней ягодой,
Щедро усыпала пути грибным дождем.
Небеса согревала яркой радугой,
Провожала стаи птиц теплым днем.
И полон сил...

И смотрю в твои очи светлые, не нарадуюсь,
И вкушая мед твой в наслаждении.
От того пришел в себя, чуду каюсь я,
Что любовь твою позабыл...

Не бываешь ты запоздалая,
Не нашла меня...

Холодной плёнкой темноты покрыты окна,
и темнота роднит тебя с желаньем,
и ты боишься темноты, словно дитя.
Тебя знобит, и ты скрываешь дрожь
за маской каменного сердца, что молчит,
переполняемое криком одиноким,
молчит, как море, утаившее прибой.
Ты смотришь вдаль, даль входит в твою плоть
прозрачной наготой, где только – поле, небо,
слепая глубина пространства света.
Глаза твои вмещают больше, дальше,
чем могут видеть, знать и даже ждать;
а ждут они, почти всегда, зимы.
Подтало...

«Пак или ли, «трус-ли», смел?» «Ты, мне, баки
не забивай, совсем обозрел, давай, говори, что
значит твоё имя, я спрашиваю?» - говорила со-
ва. «Раскраски раскрашиваю, а воли нет, «исче-
рпалися», обесточены, «растрепалися»..
- Ростовщичества, запрещено? Отдай часть души,
под процент, авось и вернётся, - говорил доцент.
- Рожа, не треснет?
- Или пропадёт навсегда, да, риск есть иногда.
-О банкротстве ни слова, банка банка, рыжего
беса склянка.«Декан ваш и проректор травка...

Разудалая гармонь
По долам и весям.
Чубчик рыжий набекрень,
Глаз лучист и весел.

--Ты куда же, старина?
На какие бреги?
--А туда, где жизнь смела,
И легка в беседе!

И шагнул в пространство дня
Гармонист весёлый.-
--Ах, ты матушка-Земля,
Север мой суровый!

Райской кущи облака
На тебе восходят,
Глаз озёрная река
Хороводы водит!

Таки вышел гармонист,
Чубчик кучерявый.
Может славить сути Жизнь,
Может жить во славу.

Неведомо сколь путь далёкий в годы.
И в том неведенье не столь печально жить.
Но где-то там за крайним поворотом
Все ж кончится ведущая дорогой нить.

И верно то, что взмыв над пеплом лета
Шепнем, а может быть прорвется всуе крик:
Как жаль! Но вертится, летит планета.
Что ей истлевший одиночной жизни миг.

Все ж жаль, что все прошло, что все умчалось…
И эта осень мокнет в слякоти соплях
Плутовкой рыжей золотом бросалась-
Лишь хвост мелькнул в небесных синих омутах.

Все это блажь...

ты куда ушел Сергейка
без ушанки из цигейки
без перчаток и сапожек
не жалеешь, котик, ножек
нет из котика шубейки
даже рыжей кацавейки
рассмешил вопрос Сергея

да своя ведь шуба греет

Апельсиновое солнце жарит парит со всех ног:
Лето выцвело до донца, августейший изнемог.
Словно рыжие котята разбежались по тайге.
Это осень виновата: разномастные, не те.

А котята полосаты пострашнее всех зверей:
Симпатичны и усаты, но беги от них скорей.
Апельсиновые корки гонит к берегу волна.
Утро осветило горки, где добром тайга полна.

От залива тянет сырость бризом теплый ветерок,
Но осеннюю унылость разогнать и он не мог.
Апельсиновое солнце чуть поблекло в вышине...