Рыжая кошка

Грустит под домом рыжий клён,
Стрекочет на берёзе сойка.
Тебе небрежно свой поклон
Приветствия отвешу. Стойко

Рассеянный твой встречу взгляд.
Вонзится боль когтями кошки.
Дождь льётся третий день подряд,
На листьях капли, как серёжки.

А в сердце серенькая мгла.
За тучами не видно неба.
Забыть тебя я не смогла.
И жду любви, как в голод хлеба.

В ветвях птичьей вишни
Притаилась кошка.
Думал, подстерегает добычу –
Она просто любовалась луной.

***

Рыжая птица,
За ней синяя.
Как интересно…


***

Лопух, лопух –
кричит кукушка…

***

Вот это да !
На мгновение
Вынырнула водяная крыса.
Мелькнула хвостом…

***

Откуда на Ольховке
Колибри?
Люминесцентно-зелёное пятно…

***
Какова жизнь в раю?
Посмотрите на собаку
Около реки…

***

Что ты смеёшься
Упавший тростник?
Нет,-- это просто
Быстрое течение реки...

Нет ли дождя, хоть рюмашки, к обеду?
Тучи бесплодные бродят по небу
Капли живительной жаждет природа
Семя блудливое свято при родах.

С дрожью и звонко
Чувственно тонко
Капельки ночью
Пали на почву.

Радуга выгнулась кошкой с рассветом
Зорко следит за играющим летом
Солнышко всходит. И рыжей макушкой
Сбило со счету меня и кукушку.

Пар над травою…
Радость не скрою
Запахи листьев –
Кладези истин.

В полумраке летних снов,

жар, тихонько остывает,

и неслышно, чуть дыша,

Осень-Кошка, подступает.

В рыжей шубке, в час ночной,

под прикрытием туманным,

выпускает холодок,

убегает, к тучам рваным.

Затмевает , звездный рой,

с ним, как с мышью, водит прятки,

застилает, дол листвой,

в небывалом беспорядке.

Манит дождь из темных вод,

поиграть по тротуарам,

по окошкам и домам, зазвучать

аккордом старым.

Забирается в элул,

за гранатами и медом...

Воспоминания в утиль
Не сдашь, не бросишь их на полке:
На самолетике в Эртиль
Мы прилетали... На двухколке

В Красноармейский вез нас дед,
Петр Николаич Остроухов.
В поселке том на белый свет
Я и пришла... Часок потпрукав,

И «дарвалдаями» звеня –
(Степь открывалась панорамой) --
Дед-конюх привозил меня
Торжественно в поселок с мамой.

Поселок наш не знаменит.
Эртиль известней ненамного.
Здесь «графский» сахзавод стоит,
А из Воронежа дорога

В усадьбу графа – двести верст...

Первая глава всей памяти моей
Начинается с воздуха этой деревни,
И с синего дома, скрипучих дверей,
И со звуков нежных соловьиной песни!
По утрам прохлада темного чулана,
И кошка сонная на дворовых дверцах!
Я там все знаю! Там – вторая мама
Учила мыть полы и убираться в сенцах!
А на задах этой родной усадьбы,
Пасутся овцы, и речка протекает тихо,
А в сельской столовой гуляние свадьбы,
Там все всегда слышно, и все всегда видно!
А летняя кухня пропахла пирогами,
Сметаной, картошкой и...

Неужто мало было бед народу?
Неужто прогневил он, чем богов?
Неужто потерял совсем свободу
И пал под тяжестью своих оков?

Хватало ведь министров – казнокрадов
И вечно пьяной знати и жрецов
И короля измазанного шоколадом,
А также разных там бандитов и воров.

Так тут ещё Антониева дочка
Свои порядки начала вводить.
- «Все будет, так как я скажу и точка.
А тех, кто против, палкой буду бить.

Министры, что-то вы, тут разжирели.
Зарядку надо делать по утрам,
В спортзал ходить по...

Осень – красавица, дама без возраста.
Рыже-зеленые кошки глаза.
В челку багряную яркая, золотом,
Прядка веселая нанесена.
Одета фривольно, наряды меняет.
Два дня одно платье такие не носят.
Свежа и роскошна. Не ходит, летает.
Скрывает прической умело всю проседь.
Характер изменчив, непредсказуем.
То солнечно-нежен, то вредно-дождлив.
Порой бесшабашна и часто флиртует,
То Лету улыбки, то, его позабыв,
Бросается резко в объятия к зимним
В шарфы из снегов разодетым ветрам.
Отвергнуто...

Город забылся мечтательным сном,
Не спят лишь поэты и кот за углом.
Кот ищет кошку соседней квартиры,
Рифму и ритм ищут другие.

Завтра наступит, и снова в делах,
Мы на работу, а кот на чердак,
Но в прозаичности будничных дней
Жажда исканий сильней и сильней,

Чтобы опять в ночной тишине,
С рыжим котом наедине,
Сердце понять и другим объяснить,
Чтобы стать тем, кем так хочется быть.

Но едва Судья сняла
Мантию по смерти
И спокойно умерла -
Расшалились дети.

Стали в мерзкое играть
Вновь Израильтяне
И такое вытворять –
Лет на семь потянет.

Осерчал тогда Старик
На сынов в законе
И вкатил им семерик
Строгача на зоне.

Самым главным стал пахан
Из Мадианитов.
Предал Бог еврейский клан
В руки тех бандитов.

(По закону, господа,
Если не живётся,
По понятиям тогда
Париться придётся.)

Тяжела рука была
Новых оккупантов.
Вмиг исчезли со стола
Куры и купаты...