Рыбий

только рыба всплеснет,
стрекоза затрещит крыльями.
И вновь тишина и покой.

Плыла рыба золотая
Ни тревог, ни бед не зная
В море, в теплом океане
Пока не повстречалась
Старуха злая

если рыбы
на Карибах
плещут в плюс
пять сотен даже
разве в плазме
не смогли бы
люди жить для
эпатажа
или в кратере вулкана
рано
а кошкам?

В потоке дремлющего света,
в миротворящей тишине
дыханье теплого паркета
передается тихо мне.
Застыло время. Только свет
в домашней плавает вселенной,
пронизывая окна, стены
и беспорядок на столе.
А вот и гостья (переливом
ее блистает чешуя) -
косится солнечная рыба,
хвостом несмело шевеля.
Ее приветствие - как знак
симпатии к любым стараньям
по капле света наполнять
земную чашу мирозданья.
И в чистом таинстве квартиры
дрожащим на лице пятном
с людьми, природой,
целым миром...

русалка конечно не рыба
люби! - если мужчина
любить сумеет не каждый
мужчина не должен быть жадным

Когда ни гнева нет, ни страха,
А боли пройден предел был.
Уж не пугает больше плаха,
Того, в ком сердца погас пыл.

Когда весь прочности запас,
Исчерпан тела, дух слабеет.
И может случай сломать нас,
Коль Бог, простив, не пожалеет.

Не может рыба говорить,
Она кричит лишь в ультразвуке.
И будет молча хвостом бить,
По сковородке, в немой муке.

Как много не дано услышать,
Нам людям, на Земле живущим.
И мы забившись в свои ниши,
Людей других не слышим души.

И тишины в нас не...

Эпохи Рыб проста мистерия –
Две ВЕРЫ – в Бога и в Материю,
В итоге – БОГА нет в ДУШЕ,
А в ПЛОТИ – ЖИЗНИ нет уже!

(библейская эпоха Рыб – 157 г. до н.э. – 2003 г. н.э.)

Глубоководная рыба
Творчество предполагает Океан Единства такого рода, когда трудно творцу подписаться под чем-то рождённым из его недра. Приходит постепенное осознание несотворённого и нетленного семени. Оживающее время приобретает иные одежды, встаёт как Илья Муромец с печки. Даже наука уже не изучает, но излучает. "Мы вроде ножками шли, но как бы видели во сне", - говорит пророческое Слово. И пространство уже не в прострации. Оно не стелется дико и неестественно в триллионы световых лет, но...

В море синем и глубоком,
Где качает и тошнит,
Ходит краб по гальке боком,
Растопырив две клешни.

Намекали рыбы крабу,
Притворяясь, что немы:
- Краб, тебе давно пора бы
Научиться плыть, как мы.

Ты же в панцире, как в робе,
Запакован на замок.
Не умеешь, как ни пробуй.
Двинешь прямо - сносит вбок.-

И пока смеялись рыбки,
Баламутя вязкий ил,
Кто-то злой и очень прыткий
Этих рыбок проглотил.

Ну а краб залез под камни,
Упакованный в хитин:
- Не грозят наверняка мне
Эти...

Уходишь. Как рыба, крючок оборвавши.
На час. На всю ночь. А, быть может, совсем.
Уходишь, от пристани борт оторвавши,
Не зная – куда. Плохо зная – зачем.
В своём ты уме, захмелев от апреля?
Ведь всё это – рифмы, романтика, флёр.
Мосты за спиною ещё не сгорели.
Вернуться – не доблесть. Но разве – позор?
Да нет, не сердечная, рваная рана,
Не взрыв, а тоскливый, томительный путь, -
По капле, по капле, как будто из крана,
Который забыли с утра завернуть.
А как же твой пёс, что скребётся...