Русский верлибр

Моя жизнь — была до войны.
Выпивал бокал тишины.
Видел светлые чистые сны.
Моя жизнь была. До войны.

А сейчас лишь приклад со мной.
Пять зарубок… кровью… слюной…
И под выщербленной луной
уплывает враг
в мир иной.

Вой сирен. И вот!.. на верлибр...
переходит крупный калибр…
И в снесенных кронах ракит…
марсианская пыль хрустит…

И в воронках весь тротуар.
А в убежищах не присесть.
И в лиловый неба прогал
ствол хохочет, щупая смерть…

У войны!!.. такой грязный звук…

Я...

Наши рифмы - саморезы.
Целый мир резьбой скрепляют.
И сильны и интересны.
Не страшна им никакая
Злобных критиков атака.
Есть у наших рифм отвага
И по крестику на шляпке.

Наши рифмы все в работе.
Мир скрепляют ежедневно.
Звёзды всходят и заходят.
Прикрутили к небу верно
Их надёжно рифмой точной.
Потому и светят сочно
И не сыпятся на землю.

Только быстрые кометы,
Что летают как попало,
Предвещают людям беды
И грозят холодным жалом,
Лишь верлибра липким скотчем
И не плотно и...

Я пережил здесь смерть и не одну.


Начало самой трепетной главы...
Где мгла чернил упала в белый.
Послушай, разве я не говорил,
Что никогда не стану твоим первым.
Последним стану, тем, кто в ночь придёт,
Кто спуститься сюда за белой розой,
Которую Господь тобой зовёт...
Цветущую в крещенские морозы.
Чернильный нимб и набело строка,
Свеча качается, и бдят сторожевые тени...
Послушай, разве я не говорил,
Что никогда не стану я последним.
Что никогда, а значит - насовсем
К тебе...

Плетение огней и пепел серебра...
Принять в себя всё то, что нами говорило.
Когда осознаешь бессилье, входит сила
И говорит заветные слова.
Я наклоняюсь к ней, к тончайшей капле яда...
Где черный шёлк звучит в сонетах алых губ.
Поэзия моя, ты - зеркало обряда...
Поэзия моя, ты - пальцы жарких рук.
Мой север, ты цветок, верлибр белой рифмы...
Мой юг, ты океан соленых влажных тел...
Где ветер нас ронял в те темные страницы,
В которых черный шёлк в беспамятстве алел.


© Copyright...

Подливает яд в коктейль скука:
Под депрессию косит, сука.
Видно, впрямь, не зря саднит заноза -
И давно пора засесть за прозу.
Иль верлибром эдак строк на двести
Объяснить, как пчёлку жаждет пестик.
Но швырнёт булыжник - мельче нету -
Муза мне вслед, требуя сонета,
Неожиданным чтоб был, как фишка,
А иначе - финиш, баста, крышка.
- Муза, ша: играя с Богом в жмурки,
Глупо размышлять, куда окурки
Жизнь забросит, нас скурив дотла:
Нечет-чёт, была-иль не была,
Ведь подглядывать - такой...

Вот кожа, которая не плоть, а лирика,
Вот стихотворение, которое не игры разума,
Вот роскошь, которая не прах,
Вот Любовь, вступившая на царство, помазанная мирром.
Вот существование, которое также грешно, как и совершенно.
Я не решал быть мной,
Запомнить буквы имени...
Я повторил шаги и продолжил путь.
Это длится несколько секунд или столетия?!
Недосказанное всегда совершенно.

Белый антракт,
Часы в вакууме,
Губы перешептываются со строкой...
Я прикасаюсь ими к коже, что не плоть...

Свет в отражении, светлый прекрасный,
В воображении, луч не напрасный,
Яркий источник, узором несложный,
Светит в душе он, благонадёжный.

Светит в духовности, якобы рвении,
И создаёт нам, в душе настроение,
Яркие блики искрят в мельтешении,
Нас он толкает к новым свершениям.

Пишут о нём, и верлибром, и столбиком,
Пьём за него водку, сидя за столиком,
Светим вокруг, духом мир освещая,
И говорим, пишем, словом играя.

Кажется бред несём бредни пустые,
Бредим во тьме бредём, очень...

Дурак сегодня всех рассудит,
А завтра для него всё будь, что будет,
Он в рассуждениях потом не станет вспоминать,
Чему там быть, чего не миновать.
Берём хотя бы благодать,
Кого же будем прославлять?
Благодарить за благо-данность,
И как, кого обескураживать?
Не станет в общем житии как крайность,
Невероятность очевидна на обыденном,
Небытие не станет бытием,
И в соответствии яичка выеденного,
Удовлетворимся вольным житием,
Научимся как быть счастливыми,
Чтоб быт устроить, стоит жить...

Война и мир, они идут войной на мир,
За мир любой ценой, цена, увы, чрезмерная,
Наш быт на вид, как будто бы похож на тир,
Где мы-мишени, поставленные к стенке, наверное.

Консерватизм, законсервировав нам атрибутику,
Так засекретил тайны духа, бытия,
Что те, кто познаёт мир как бы по лоскутику,
Не понимает в нём по сути ни фига.

У каждого есть то, чего нельзя забыть,
Бывает и такое, что не в силах помнить,
Но у судьбы тугая и сурова нить,
Как песня на пластинке патефонной...

Большое тёплое яркое лето
опрокинуло ковш Медведицы,
разбрызгав большими каплями
тягучего белого молока
скопления мигающих созвездий,
рвануло по рукаву спирали,
устремляясь строго вниз,
мимо колец цветного Сатурна,
к синей водяной планете,
и со свистом прорезая воздух,
закручивая мягкие облака,
нырнуло с большой высоты
в глубокое тихое море.
Волна, шипя, вылезла на берег,
ласково лизнула босые пятки,
оставив ощущение свежести,
и миллиарды мелких пылинок
большого глубинного...