Румяное тело

1
Весенний день ,зазеленели травы
Повеял тёплый внтерок
И,вдруг так долго жданный
Расцвёл шиповника цветок
2
И КАК ВСЕГДА ЖЕЛАННЫЙ
В весенний день вошёл
И озарив его румянный
Неукротимый цвёл и цвёл
3
В своём порыве нежный стройный
Он жаждой жизни пламенел
И лес притихший у дороги
Не отцветай -ему шумел
4
И лесу вторил шорох ветра
И голса прилётных стай
И я шептал посланцу лета
Не отцветай ,не отцветай
5
И от того всё это стало
Что лето с заморе пришло
И всё...

Что там, под тёмно-зелёным сукном?
Воздух Рима, Неаполя, Мальты, Сицилии,
вызов эстету, битый античный мрамор,
истина без идеала,
натура, уличная толпа, лихорадка,
напряжение и естество, пьяная
музыка, не знающая покоя.
Лицо, это лицо, смугло-румяное, перебегающее
с одного холста на другой
в смешении черт;
это лицо, лицо играющее
черноплодным цыганским взглядом
под широкими ветками
тёмных бровей,
в котором нежно слились,
мгновенностью чувства,
непослушные волосы, полные губы...

Свежескошенной травы
Запах разливается.
У подсолнечной главы
Зёрнышки румянятся.

Целый день златой цветок
В глазки смотрит солнышку.
Как приходит ночи срок
Клонит вниз головушку.
-
Сергей Прилуцкий, 23.10.2012, Алатырь

Взмахнёт румяная девица
Пушистым белым рукавом,
В круженье сразу заискриться
Её одежда серебром.

А вслед за ней мороз помчится,
Оставит роспись на стекле ***
Проверит, прочно ли водица
Покрыта льдами на реке.

И будут долго веселиться,
Накинув иней на леса,
А завороженные птицы
Нам будут петь про чудеса.

И как луна в своей темнице
Не спит, бледнея по ночам,
Про хороводы вереницей
Всех звёзд, подобные свечам.

И как метели небылицы
Свои закончат лишь к утру,
И как бросает...

Детство золотое, воспоминания
Мать пшеницу получила
На трудодни, сушить рассыпала.
А дети, я и сестра играли
Во дворе, ей пять лет три

Года мне, нашли пшеницу, залезли
В телегу и ей бросались, поиграли и
Уснули. Сестра пшеницу в уши натолкала
Мне и себе, она разбухла и проросла.

И из ушей торчат зелёные ростки,
Ревели в голос, в больницу увезли,
И крупные с горошину слезы градом,
По румяным личикам катились.

А позже года через три мы учудили!
Отец работал в...

Бледное утро, рассветное, нагревает землю,
приметное всё, что скрывала ночь, лезет в
глаза, прочь, иди туда, где выбор и другие
льготы, всё выбирай, пока есть, квоты, спеши,
нанизывай,…………………………………
бусы строк и не нужен острог, свободны, успе-
вай, забрасывать сеть и доставай, слаживай в
корзины улов, сортируя, рыбу, крабов, морских
звёзд, тебе это надо, раздавай и дари, даром, на
халяву, пусть пользуются твоей добротой, яву,
закуришь, посидишь, подумаешь, до вечера,
румяного...

Снегири сидят на ветке
Среди кисточек рябин.
Свет зари на красных грудках,
Желтых листьев серпантин.

Снег тихонечко кружится,
Засыпает старый сад,
На скамеечках искрится
И штакетинах оград.

В свечках тоненьких - сосульках
Блики солнечных лучей.
С синевой ледок в кадушках,
В желобе застыл ручей.

На дорожке след синички,
Старых шишек шелуха.
На сухих цветах косички
Из семян плетет труха.

Встретились зима и осень,
Две девчонки озорных,
Загрустил румяный ясень
От проделок...

Ночь тебе к лицу. Долговязые тени проездов, короткие фразы
шагов, пустыня перспективы, танцующий взгляд на лезвии
инея – ночь к тебе тепла. Продувающий ветер, негласно,
скользнёт аритмией под спящее сердце и лестно

шепнёт – просыпайся, любовь моя, прошли годы, как мы
не кружились в ласковом чёрном холоде, в окнах январского
звездопада. Пресные краски спадут наготой, и огни
мостовой пожелают тебе, листопадом молчанья, и вязким

мерцанием – смирения – маленького суицида для мира,
где...

Люблю цветенье миндаля. И трели птиц весною робкой, когда душа чудес полна. И сердце бьётся сладкой ноткой.

Мне запах роз напомнит встречи и чувств моих поток безбрежный. Ведь целый мир сердец мятежных в себя цветок вмещает нежный.

Катальпы цвет напомнит детство. Игривый смех, весёлый, звонкий. И круг подружек озорных. Там рос цветок мой детский, тонкий.

Луизеании прозрачная душа. Ты тайна, цвет миросоздания. Так безупречна твоя красота. Ты ветка мира, тепла, понимания...

Разлился...

Мы вершниками Бога были там,
Где сады желтеносные змеятся,
Погибших выводя к святым постам,
Доднесь на нас века смотреть боятся.

Звездами их проткнули небеса,
Под мертвым дуновением Борея
Мы вняли гробовые голоса,
Червей нешелковичных лицезрея.

Огнистых подводили нам коней,
Гермес тогда заравнивал дорогу,
По конусам немеркнущих огней
Стезя любая жаловала к Богу.

Элизиум пред нами отблистал,
Истаял Апокалипсис в подсвечных
Снегах, но пуст видений пьедестал,
Сервируют столы...