Румянить

Осень наносит грим на парк и скверы,
Листья кленовые просит быть в роли румян,
Взгляд осенний навек- дождливо-серый,
Губы рябин добавят любовный дурман.

Вижу в своем окне тот лик багряный,
Дождь барабанит, будто стучат сердца,
Клавиш знакомый стук- простой, стеклянный-
Сыпется в комнату с рвением беглеца.

Снова грядет финал в сюжете года,
Новый закроем том в собрании «Жизнь»,
Кто-то святой водой прямо с небосвода
Грима осеннего смоет сны-миражи.

Лето в сарафанчике из ситца
С зорькою румяною пришло
И давай шалить и веселиться,
Раздавать улыбки и тепло.

Нарядило в милые серёжки
Белые берёзки и ольху.
Тополям, растущим вдоль дорожки,
Предложило куртку на пуху.

Растрепало косы плаксе-иве,
Слёзы осушив ей ветерком.
И, надувши губки, побелило
Озеро туманным молоком.

Целый день без устали трудилось,
Всем вокруг стараясь угодить.
К вечеру притихло – уморилось,
Солнышко решило проводить.

И, любуясь бледною луною...

Крылья вечерниц пронзают угасшее небо.
Отсвет заката в восточных застрял облаках.
И над днепровской водою краюхою хлеба
Выкатил месяц на ивовых зыбких перстах.
Влагой росяной омоется плод ежевики,
Чтобы вобрать в себя патоку неба в ночи,
Где-то испуганно селезень утицу кликнет,
Вёсла прохлюпают… Днепр до утра замолчит.
Утром, лишь солнышко в воду зеркальную глянет,
Чтобы красу на румяном лице навести,
Стайки плотвиц поломают поверхностный глянец,
Окуни выплывут мелочь речную шерстить...

О, август месяц, лето близится к концу
Жара дневная и вечерняя прохлада так тебе к лицу

Ты август месяц щедростью своей
Мне будешь сниться в грезах зимних дней

Ты удивлял меня разнообразностью и обольщал богатством края
Природа налилась плодами. Здоровьем пышет, словно молодица удалая

Румянит щеки яблока налив
Блестят, чаруют очи черных слив

Малиновым вином уста ее горят
К груди прильни, прольется дынный аромат

Пьянит усладой тело матушки земли
Арбузом сладостным, янтарным...

Здравствуй, теща, мать родная,
Человек мой дорогой.
Вот опять к тебе шагаю,
Хоть кричал, что ни ногой.
Ну, нашла коса на камень,
Ну, погорячились мы,
Но я ж пришел к тебе, как к маме,
Без отдачи взять взаймы.

У нас дома ни крупицы,
Нету даже сухаря,
Нет, не чтоб опохмелиться,
Это ты, мамаша зря.
У тебя тут борщ душистый
И румяный каравай,
Я спешу, но если быстро,
Если с мясом, то давай.

Ты же знаешь, что в охотку,
Покушать вкусно я люблю,
Ну, что ты...

Сижу один и слушаю Хвостенко.
Выходит некто в черном из простенка.
И говорит, к груди прижавши вилку:
"Негоже мне червей давить затылком.
Мне надоело молча спать в могиле.
Хотя меня мои стихи убили,
Застряли в нежном горле рыбьей костью,
И умер я сраженный черной злостью,
Всему виной - один румяный критик,
Своей строки кастрат и паралитик.
Зато хотел меня на путь наставить...
Ему хочу я эту вилку вставить!
За все года немой могильной жути
Хочу дойти я в нем до самой сути,
До...

Очищаюсь в снег,
проветриваюсь
в полевое солнце,
отрекаюсь от пыли сомнений.
Сегодня рассвет,
изливаясь румяными космами,
утопил мое сердце
в наслажденье тобой.
И мгновеньем
оставив бархатный шрам,
я иду восхождением света
к ослепляющей ласке
твоей…
к мере безмерного,
к исповеди
страстью летних лугов,
к вере
в уют ледяного неба
возлюбленных ночи…

Стекает солнца жёлтый воск
На облака.
Страда, покос и пара кос
Из-под платка.

Пот катушками соли,
Огнем горят мозоли,
Но я забыл о боли.

'До свадьбы точно заживёт,
Не хнычь, москвич.
Иль дома требуют отчёт
За каждый прыщ?'

'Да знаешь, без привычки ...'
Щекочут нос косички,
К душе моей отмычки.

А там не россыпи - бедлам,
Добра - на всех.
Сам всё отдам. А мне бальзам -
Любимой смех.

Побайки, прибаутки
И над друг другом шутки -
Счастливые минутки.

Пьём пыль...

Спас на Крови – и вода потянулась ледком,
Томное небо уже – в снеговой поволоке.
Русые дети шалят, разрумянясь лицом:
Первый каток! Ну, какие быть могут уроки?
В белых пространствах теряется все: верх и низ,
Снег – чистота: флердоранж, седина… или саван.
Новой истории – белый нетронутый лист,
Новая свежесть ниспослана лицам усталым.
Спас на Крови – на слезах моих вечных разлук,
Спас на снегах улетающе-сказочных улиц.
Помнишь ли юность мою, очарованный друг?
Русо-румяную, светлую...

Однажды в Ялте, классик наш Куприн,
Взяв коньяка на грудь полтыщи граммов
В кругу друзей и дам, конечно, прим,
Царю решил отправить телеграмму.
Все думали, Маэстро пошутил
И юмора случилось недержанье,
А он на телеграфе отбомбил
Депешу вот такого содержанья.
« Прошу вас, Государь, приняв посланье,
В минуту меж обедом и парадом,
Немедленно отправить приказанье,
Навеки Ялту сделать вольным градом!»
И ниже под написанным шедевром.
Недрогнувшей рукою подписался,
Знал не доходит почта...