Ручьев

Под навесом из кленов и вязов,
сквозь метели осиновых струн,
уводил меня ветер бездомный
в край чахоточной лунной земли,
в край могильных воздушных ручьев,

героиновой мглою звезды
провожала меня
меланхолия-смоль
небесных
холмов,
провожала меня в крик рожденья,
в холод зимних прикладов,
кровью веры слепой
обагряных.

И сказал мне Кто-то – дыши,
и сказал мне Кто-то – люби,
и увидел Кто-то, что это недурно,
не увидел, лишь я никого,

и сказал пустоте – дай отведать...

День склоняется розовым паром,
Как душа нисходит во мраке,
Я давно не брал в руки гитары,
Не щепал загривок собаки.

Я застыл в ночи лунной занозой,
И свечу в одинокие листья
На осеннем крылатом морозе
Вперемешку с сердечной слизью.

И надежды соломинка тащит
Моих слез дождину по полю,
А за полем дымящийся ящер
Паром розовым сумерки поит,

Ящер солнца закатного, окрик
Дня мертвецки слитого в память,
Я давно не смотрел в твои окна,
В ожидании первых свиданий.

Я забыл, что...

Вечер.
Персиковая облачность.
Выходи на прогулку с закатом.
Одевайся в багрянец света, сердца, в молоко березовой рощи,
в настойку дремлющих трав, в сладкую тень сирени.
Ясли прохлады – мед.
Ясли прохлады – нежная мята.
Ветер смотрит в лицо, открытое сумеркам;
ветер, как крошки хлеба, сметает слезы гаснущей майской звезды.
Вечер.
Лимонное море омыло береговую линию улиц.
Неоновый иней распался на хмель, на шаг,
на вздох пустоты.
Пламя ночной розы с твоих ресниц
улыбнулось весенним...

Купаясь в лучах восходящего солнца,
Забудь, что мы существуем,
Забудь обо всем, что важно,
Пока
С бокала зари
Не упадет
Последняя капля
Утренней влаги,
И ласковый сон
Травы
Не разрежут глаза
Пыльного полдня,
Пока шрам горизонта
Не стянет
Облако дня,
Пока сок
Скалистых ручьев-
бриллиантов
Не разбежится
Шумом
Дорожных полотен.

Хранят Эзоповы слова
столетий воды…

Когда-то волею Зевеса Прометей
дороги людям указал в потоках дней.
Их было две:

дорога Рабства,
путь Свободы.


Свободы путь вначале узкий и крутой,
шипами полный и опасностей, к концу
он станет плавным, подходящим мудрецу,
плодоносящим от ручьев воды живой..


А Рабства путь в истоке ровный и приятный,
в цветах и полный наслаждений, но потом,
к исходу, узкий и со множеством препон,
со страхом смерти неотступной, безвозвратной.

Зелень первая проклюнулась и млеет.
Медленно ползёт улитка по стволу,
Знает точно, что благодаря теплу,
Вишенка на ветке зацветёт, созреет.

- Ну, куда ползёшь ты, глупая соседка?
Чи-в-в! Смеётся стайка шустрых воробьёв,
Под весёлый звон капели и ручьев.
Для улитки ж цель судьбы уже на ветке.

О! Когда я доползу, она там будет!
И желаньем высший смысл дано постичь
Существу, принявшему предвечный клич,
И идти путём своим средь разных буден.

Притча:
"Весна. Снега уже нет...

Я люблю птиц:
длинноногого журавля с долговязой шеей и прямым копьевидным клювом
у заболоченных водоемов; тускло-глинистых жаворонков обнаженных степей,
полупустынь и лугов; аккорды и паузы стройных дроздов, подхваченные
лиственным лесом; тяжёлый полёт коренастого дятла, словно брошенное копье;
кочующий огонёк рыжевато-кофейной сойки; фиолетово-металлический отлив
древнего ворона; гнездящуюся в уютных парках кроткую горлицу;
хищного ловчего сокола, на заостренном шпиле скалы...

Паутинка промокшая, капли.
Серость будней, зеленые ветки.
И опять, наступая на грабли,
Не туда ставлю нолик на клетке.

Что поделать журавль все выше,
А синицу не хочется вовсе.
Словно зонтик, раскрывшийся – крыши,
И ручьев набухающих роспись.

А душа, переполнившись влагой
Бьется бабочкой в банке стеклянной.
Шумный лайнер с веселой ватагой
Спит на полке своей деревянной.

Завести бы пропеллер и мчатся,
Обгоняя ветра через тучи.
Белым днем волны синие снятся,
Берегов заповедные...

Весна, что может быть в меру прекрасней!
Златые кудри солнца красят снег.
Ворчит снежок, что может быть ужасней,
Ручьев весенних торопливый бег.

Капель грызет дороги и машины.
Спешу к тебе, зачем – не знаю сам.
Ведь все прошло, разорваны картины,
Где мы с тобой в обнимку по утрам.

Апрель вздыхает свежестью раздора.
Ушло тепло, вечерняя печаль.
Тебе звонил, кричал: Для разговора.
Ты не открыла, было страшно жаль.

Раннее утро туманом богато,
Расплывчатый вид деревенских домов.
Нет ветра и тихо, лишь лают собаки,
Собой утверждая ориентиры дворов.

Прохладное утро лесистого края,
Чуть в сторону ступишь,глядишь-заплутал,
Чту тонкую грань, поселкового рая,
Встречает с прищуром таежный ментал.

Проверив на прочность жилищные нужды,
Раскрыв все секреты фольклора избы.
Спешу повидаться с природою чуждой,
Бесценный подарок заблудшей судьбы.

И видел ,как в небо уносятся кроны,
И белки снуют по...