Рубашки

Временно
Приостановленно
ЖЕНСТВЕННОСТЬ ЭТО НАУКА!
Быть Женщиной это совсем непросто. И оставаться женщиной в Современном мире – это наука. Причем очень серьезная. И если женщина способна эту тягость вынести, то ей потом нужны другие-обливания ледяной водой, или слишком ранние подъемы, или многочасовые медитации.
Не достаточно того, что она каждый день остается женщиной, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Много ли в Её жизни добровольного отказа от чего-либо ради какой-то цели...

В душе у нас с тобой, богатое наследство -
Путей, тропинок много и пройденных дорог,-
Есть неприметная одна – тропинка в детство,
В начале у нее родительский порог.

И путь по ней далекий, путь тернистый -
И не на чем проехать, ни чем не пролететь,
Но можно оказаться в детстве быстро,-
Лишь только надо сердцем очень захотеть.

Здесь близко все, тепло, светло и ярко,
Что в жизни я люблю, горжусь чем, дорожу,-
Бывает день - нет лучшего подарка –
Когда своей тропинкой в детство прихожу...

С диким гиканьем и свистом,
Поднимая шум и гам,
Мчит карета в поле чистом
По канавам и холмам.

Запряжён в неё Горыныч,
Сбруя звонкая на нём.
По бокам – Кощей да Леший,
Скачут рысью все втроём.

А в карете, а в карете -
Нос длиннее сапога -
В старом, штопанном берете
Мчится бабушка Яга!

Тыщу лет назад пошито
Платье модное на ней.
Торопясь на бал, сердито
Хлещет прутиком коней.

Ах, и кони наряжёны!
У Кощея – дивный фрак,
У Горыныча – зелёный
Галстук в крапинку, пиджак...

Светилу небесному больше не спится,
Рисует веснушки на девичьих лицах.
Тают улики сбежавшей зимы,
Морозы и вьюги простили ей мы.

Очнулись от снежного плена поля,
Тепло черной пастью хватает земля,
Небритой щетиной пшеница и рожь
Скрывают от глаза озимую дрожь.

И в прошлогодней траве у оврага
Вербы пригрелись веселой ватагой
В пушистых мохнатых рубашках.
К солнцу раскрыта душа нараспашку.

Я ровесник этих строк
и странно столкнулся по времени с их автором.

Мы прожили в параллели планеты ровно пять месяцев:
14 мая 58-го я родился, 14 октября 58-го он умер.

Наверное, поэтому стихотворение Николая Алексеевича Заболоцкого — это вся моя жизнь.
Я весь состою из этих букв. Но не как букварь.
А просто как тот, кто дышит и любит. И день… и ночь…



НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ



Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь...

До Земли дотянулась светом,
Меня им приласкав луна.
Усыпила и до рассвета,
Пела песни мне в царстве сна.

Мне из света звёзд в нём рубашку,
Ночь, в узорах всю, соткалА.
В ней душе теперь жить не страшно,
Те узоры хранят от зла.

Рун, забытых давно здесь нами,
Вязь она в тот узор вплела.
Создавались они волхвами,
В них волшебные есть слова.

Те слова из молитв-заклятий,
Сила Космоса в звуках их.
И они охраняют счастье,
От сил тёмных и к людям злых.

До Земли дотянулась светом...

О той,
в которой поэзия
окрашивает
горизонты музыки;
о той,
в которой Селена
находит своё отражение,
поёт в слепой подворотне
июньская грусть,
размерностью
поцелуй на вдох,
размерностью
выдох на жжение
лёгкого ветра
под ядовитой рубашкой аллей.
Смотри же,
смотри безотрывно,
бессвязно, бессменно,
когда она рядом,
и сердцу,
хватит мгновения,
на то,
на что бы ушли часы,
дни и года,
без бронзы её
встречного взгляда;
смотри же,
смотри в глубину
светочувствительной...

Попил красителя из ягод,
заел бумажной колбасой,
купил кулончик, с виду – яхонт,
стекляшку с витою лозой.

Намылился к девчонке парень,
живёт на 5-м ВСО,
в общаге, не девчонка – пламень,
влюбился парень, ждут его.

Из комнаты своих подружек
она толкнула погулять,
винцо поставила на ужин,
на ранний ужин, ровно в пять.

Обсудят планы, перспективы
и поцелуются раз сто,
раз сто услышит «знаешь, милый»
«кто лучше всех?» - известно, кто…

Судьба. Судьбу не выбирают.
Сама назначит...

Задыхаюсь, ах как тяжко!
Мне бы воздуха глоток.
Стала тесной вдруг рубашка,
Стал вдруг низким потолок.

Боль свирепая ломает,
Моё сердце на куски.
А душа кричит, рыдает,
Обезумев от тоски.

Ах ты жизнь моя — жестянка,
Ты не станешь золотой.
Ты не поле, а полянка,
Скосит смерть тебя косой.

Стал давно на месте бегом,
Души в теле путь Земной.
И за это видно Небом,
Награждён я был тоской.

Жизнь ударив наотмашку,
Колет болью мне в висок.
Задыхаюсь, ах как тяжко!
Видно я...

Возле площади, у церкви,
Где пожарки каланча,
С красной крышей островерхой
Дом уездного врача.

День задался как обычно,
Никуда врач не спешил,
Саквояж собрал привычно,
Совершить обход решил.

Он степенно отобедал,
Обойти хотел больных,
Свежие купил газеты,
Навестил своих родных...

На дворе уже стемнело,
И расправлена кровать,
Быстро время пролетело,
Врач собрался почивать...

Но тревожно затрезвонил,
Колокольчик у дверей,
Есть ли кто-то в этом доме...